Белый Шанхай - Эльвира Барякина Страница 25

Даниэль Бернар обгорел на солнце – настолько сильно, что лицо его стало похоже на красную шелушащуюся маску. Доктор, один из заложников, сказал бандитам, что это проказа, и Даниэля выгнали.

Он приехал на станцию верхом на осле в сопровождении двух солдат-китайцев, которых он встретил по дороге. Из одежды – ночная пижама и самодельный тюрбан, на ногах – разбитые крестьянские сандалии.

Появление Даниэля вызвало небывалый переполох. Им тут же занялись доктора и лично Рой Андерсен. Журналисты толпились перед окнами вагона – с блокнотами и фотоаппаратами наготове.

Обедал Даниэль в вагоне-ресторане в окружении радостных чиновников. Он рассказал, что бандиты – их было больше сотни – атаковали «Голубой экспресс» ночью. Остановили паровоз, людей вывели наружу – кто в чем был. Багажные вагоны разграбили, у перепуганных пассажиров отобрали все ценное. Потом их выстроили в колонну и погнали в горы. Но оказалось, что триста пленников – это слишком крупный улов. Многие из них не могли идти – у них не было обуви. Кроме того, их надо было кормить, поить, охранять. Даниэль слышал, что главарь бандитов собирается отпустить женщин и детей – с ними больше всего мороки.

– Дай-то Бог! – молитвенно сложил ладони Рой Андерсен.

Нина настояла, чтобы и она и чехословацкий консул присутствовали на обеде. Она ожидала, что при виде Даниэля у нее по-особому стукнет сердце, что она признает в нем своего. Ничего подобного. «Господи, какой он страшный!» – думала Нина каждый раз, когда смотрела в его сторону.

В голове вертелись обрывки разговора с Климом. Странное чувство, когда хочется быть менее живой, чем на самом деле, – чтобы притупить все, не так дергаться.

Багаж Даниэля пропал, и он был одет в чужой костюм, отлично сшитый, но тесноватый в плечах. Обгорелое лицо – это не трагедия, все заживет. И то, что Даниэль не произвел особого впечатления, – это тоже ни о чем не говорит. Просто сегодня трудный день, все нервы напряжены, все мысли о другом.

Забавно: Нина уговаривала себя полюбить мистера Бернара.

– Мы собирали для заложников продуктовые передачи, вы получали их? – спросил Даниэля Рой Андерсен.

Тот покачал головой:

– Бандиты выкидывали все, кроме консервированной тушенки: боялись, что вы можете подсунуть в еду снотворное или яд. С нами был ювелир Лейба Гауф. Он говорил: «Что делать бедному еврею? Нам нужна еда, и добрые христиане присылают свинину. Нам нужна надежда, и они присылают Библию».

Все рассмеялись. Иржи наклонился к Нининому уху:

– Помните, я говорил вам, что звук виолончели ближе всего к людскому голосу? Как раз к такому, как у пана Бернара.

Нина пожала плечами: голос как голос – ничего особенного. Вдруг Клим действительно обманул ее? Пиджак у него куплен не на курьерское жалованье. А если даже на курьерское, ведь Клим умный, талантливый и явно не будет до конца дней пакеты разносить. Ох, боже мой, боже мой…

Нина повернулась к Даниэлю:

– Как вы считаете, подобное нападение на поезд может повториться?

На мгновение луч солнца очертил его профиль – совсем как на фотокарточке у Олмана.

– Конечно может, – отозвался Даниэль. – Я немного разбираюсь в китайских диалектах: местные жители называли бандитов «патриотами» и «борцами с иностранными захватчиками». Им обидно, что богатства страны утекают к «белым дьяволам». Простому народу при любом раскладе ничего не достанется – даже если в Китае не будет ни одного иностранца, – но тут главную роль играет надежда. Азиату никогда не стать белым, а богатым – кто знает?

– Вы не очень-то уважаете Китай, – сказал Рой Андерсен.

– Я уважаю древнюю Поднебесную империю. А нынешний Китай утратил величие. Он винит в своих бедах иностранцев и ничего не делает для того, чтобы самому встать на ноги.

– А как же китайский национализм? – удивилась Нина. – Все последние восстания китайцев – это движения патриотов.

– О патриотизме больше всех кричат те, кто делает на нем деньги: торгует винтовками, шьет флаги и продает газеты. Я поверю в китайский патриотизм тогда, когда правительство откроет патентные бюро и будет поощрять не военных губернаторов, а национальных изобретателей. Существует четкая взаимосвязь между богатством страны и уважением к людям, которые придумывают всякие новшества. А покуда этого нет, Китай будет голодать, болеть и ежегодно страдать от наводнений.

– Да уж, – кивнул Рой Андерсен, – ныне патриотами в Китае считают тех, кто перебьет больше сограждан из соседних провинций.

– Они пытаются вырваться из исторической ловушки… как могут, – сказал Даниэль. – Неуважение к личности, незыблемые традиции плюс восточная деспотия, а также любовь ставить пафосные диагнозы, ни черта не понимая в болезнях, – вот вам рецепт того, что здесь происходит.

Нина прыснула, догадавшись, что слова о диагнозе Даниэль адресовал сам себе. Но, кроме нее, этой иронии никто не заметил.

Снаружи раздался выкрик:

– Мистер Бернар! Пожалуйста, два слова для журналистов!

Даниэль поднялся и, проходя мимо Нины, подмигнул ей, словно между ними установился молчаливый сговор понимания.

– Вы уже дали телеграмму жене, что с вами все в порядке? – спросил Рой Андерсен.

Нина изумилась: у Бернара есть жена?

– Да, Эдна едет в Шанхай, – ответил Даниэль. – Благодарю за заботу.