Соблазнительница - Стефани Лоуренс Страница 25

— О нет, — разочаровала она его, слегка прикоснувшись к его руке. — Это были гораздо более интересные, совсем новые и волнующие виды.

— Неужели? — Дарси придвинулся ближе, весьма заинт ригованный. — А скажите, эти виды вам понравились?

— Необычайно! — В ее глазах искрился смех. Она бросила взгляд на Люка. Он надел на себя свою скучающую светскую маску, но его глаза… Она еще шире улыбнулась и снова по смотрела на Дарси. Если Люк намерен потратить целый вечер на болтовню с друзьями, вместо того чтобы показать ей следующий храм, стоящий на их пути, ему придется за это поплатиться. — Признаюсь вам, мне не терпится изучить новые виды.

Заметив любопытный блеск в глазах Крануэлла и Дарси, она улыбнулась мисс Паркинсон.

— Новые пейзажи так увлекательны, когда есть время их осмотреть, как вы считаете?

Мисс Паркинсон ответила без всякого смущения:

— Это так. Особенно в хорошем обществе.

Амелия обрадовалась:

— Вот именно. Полагаю, это само собой разумеется. Мисс Паркинсон кивнула, губы ее были сжаты в тонкую линию.

— На прошлой неделе я была в Кинсейд-Холле — вы видели тамошние затеи?

— Давно и явно не в хорошем обществе.

— А, ну тогда вы должны побывать там, как только пред ставится возможность. — Мисс Паркинсон поправила на себе шаль. — Как и вы, дорогая мисс Кинстер, я с нетерпением жду предстоящих домашних приемов — они представляют широкий простор для исследований природы.

— О, без сомнения. — В восторге от того, что нашла собеседницу, с которой можно вести словесную пикировку, Амелия с удовольствием продолжила игру, которая привела всех троих джентльменов в немалое смущение. — Так приятно, когда можешь углублять свое понимание явлений природы. Это следует делать всем леди.

— Разумеется. Прежде полагали, что только джентльменам доступны понимание и оценка подобных вещей. Нам повезло — мы живем в просвещенное время.

Амелия кивнула:

— В наши дни не существует никаких преград для леди, которая желает расширить свой кругозор.

Они еще долго могли бы продолжать в том же духе, приводя в замешательство своих слушателей-мужчин, ни один из которых не осмеливался вмешаться, но тут оркестр заиграл вступление к котильону. Мужчинам не терпелось покончить с этим разговором: лорд Крануэлл пригласил мисс Паркинсон, лорд Дарси поклонился Амелии.

— Не окажете ли мне честь, мисс Кинстер?

Она улыбнулась, подала ему руку и, уходя, бросила невинную улыбку Люку. Он не очень любил котильон, и, поскольку в течение вечера они могли танцевать только два раза, он решил дождаться вальса.

Его глаза, очень темные, на мгновение встретились с ее глазами, он бодро кивнул в ответ, и Дарси повел ее к быстро составившемуся набору пар.

Пока они танцевали, кружились, улыбались и болтали, Амелия обдумывала этот кивок — или, точнее, то, что за ним скрывалось. Теперь между ними пролегло некоторое напряжение, оттенок чувства, которого раньше не было. К концу котильона она решила, что это, пожалуй, и хорошо.

Дарси очень не хотелось расставаться с ней, но появился Люк и с ленивой надменностью без единого слова взял ее под руку. Дарси слегка приподнял брови, но он был достаточно умен, чтобы не возражать, — поведение Люка говорило о еще не объявленном соглашении.

Амелия улыбалась и болтала, но вскоре Люк извинился за них обоих и повлек ее прочь. Они пробирались сквозь толпу. Глядя на его профиль, она прятала довольную улыбку и терпеливо ждала.

Бесконечное количество встреч с друзьями, потом первый вальс и ужин. Когда Люк обнял ее в их втором и последнем вальсе в этот вечер, чаша терпения ее переполнилась.

— Я думала, — проговорила она, когда они закружились в танце, — что мы осмотрим новые достопримечательности.

Он приподнял бровь, как всегда, устало.

— Здесь для этого маловато места.

Она была не так наивна.

— Я-то думала, что такой знаток своего дела, каким вы хотите казаться, всегда найдет выход.

Эти слова прозвучали как предупреждающий звонок. Люк встретился с ней взглядом — до этого он избегал смотреть на нее. В синеве ее глаз явственно поблескивали искры раздражения. В лице ее не было никаких признаков упрямства — ни сжатых губ, ни стиснутых зубов, — никаких перемен вообще, кроме вполне понятного напряжения, которое с того момента, как он встретил ее в холле сегодня вечером, окружало это стройное тело, бывшее теперь в его объятиях. Тем не менее он чувствовал, как сжимается в ней хорошо известная ему пружина ее целеустремленности. Он окинул взглядом зал.

— Здесь маловато места. — Дом Оркоттов был невелик, бальный зал без затей.

— Но…

Он посмотрел на нее очень внимательно и убедился, что угроза, которая слышна в ее словах, вполне реальна.

— Не будьте дурочкой.

Если бы можно было взять назад эти слова, он бы это сделал — тут же. Но она удивила его — она решилась скрестить с ним мечи. Ее цель — вовлечь его в какой-то бесстыдный флирт…

Внезапная вспышка синего огня, которая зажглась в ее глазах, сказала, что он должен быть готов к перевороту, к тому, что все выйдет наоборот. И даже хуже того.

Вальс кончился, Амелия сладко улыбнулась:

— Дурочкой? О нет. — Когда они остановились, она выскользнула из его объятий, отметив про себя, что его пальцы напряглись, желая удержать ее. Глядя ему в глаза, она продолжала улыбаться, потом, отвернувшись, произнесла: — Я умнее, чем вы полагаете.

Немыслимая провокация — вот что она придумала, вот что она предприняла, и весьма успешно. Она флиртовала и дразнила мужчин — и наблюдала, как он злится все сильнее. Всегда было нелегко разбудить его злость — или его чувства, — он слишком крепко держал в руках свои эмоции. Но ему не нравилось смотреть, как она улыбается и смеется, привлекая внимание других мужчин. Он решительно не одобрял, что она близко придвигается к ним, позволяя своему природному очарованию привлекать их глаза к созерцанию, отказываться от которого они не видели оснований.

Проведя в бальных залах шесть лет, она точно знала, кого следует выбрать, кого она может возбудить и дразнить вволю и с чистой совестью. И они, ее жертвы, помогали ей — они были готовы броситься к ней и поднять перчатку, если только ей вздумается ее бросить.

Она ничем не рисковала — уж это она понимала. Люк не позволит другому мужчине завладеть тем, что он считает своим.

Оставался один вопрос: сколько пройдет времени, преж де чем он капитулирует?

И завладеет ею.

Двадцать минут — вот каков оказался ответ. С откровенно соблазнительным смехом она отошла от группы ошеломленных повес, не обращая внимания на идущего рядом Люка, и стала пробираться сквозь толпу. Через мгновение она услышала приглушенное бормотание — не вполне веж ливое, — когда Люк увидел группу, к которой она направлялась теперь. В эту группу входили Крануэлл, Дарси и Фитсомб, еще один из его дружков.