Опасная девочка миллиардера - Инна Стужева Страница 25

— Леш, извини, но мне нужно спешить, завтра договорим.

— Что случилось? Что-то с Верочкой?

Его голос звучит по-настоящему встревоженно, и я чувствую весьма ощутимый укол совести. Ведь он и правда привязан к дочке, одни только подарки чего стоят. И такие нотки беспокойства в вопросе, что тяжело подделать.

— Пока нет, просто капризничает. Но мне лучше побыстрее подняться наверх и выяснить, в чем дело.

— Я могу подняться с тобой, помочь.

— В этом нет необходимости, но спасибо. Не волнуйся, мы с Гелей знаем, что делать. В случае чего вызовем неотложку. Все, до завтра.

Выбираюсь из машины, и бегу к подъезду.

— Жень, ты букет забыла, — кричит Леша вдогонку и тоже выходит из машины, нагоняет.

— Ой, прости, прости. Ну, все, до завтра.

Хватаю букет, открываю дверь и скрываюсь в подъезде. 

Вечер проходит в волнениях за Веруню. В какой-то момент мне кажется, что дочка и правда начинает заболевать. Она не в настроении, беспокойная. Не сидит на месте, капризничает и отказывается от еды. Но температура вроде нормальная, тридцать шесть и шесть.

Я пытаюсь развлечь ее книжками, мультиками. Ношу на руках. Предлагаю рассмотреть и понюхать букет.

Мы с Ангелиной уже подумываем о том, чтобы позвонить врачу, но дочка неожиданно засыпает, положив кудрявую головку мне на плечо.

Еще несколько минут я прохаживаюсь по комнате с ней на руках, после чего осторожно, чтобы не разбудить, спускаю с рук и укладываю в кроватку. Вера не просыпается. Я укрываю ее одеяльцем, еще раз трогаю лобик, а потом наблюдаю за ее сном.

Вздыхаю и отхожу от кроватки к столу. Усаживаюсь за компьютер.

За всеми делами я давно уже не выкладывала видео. Подготавливаю материал, включаю запись экрана и начинаю говорить.

Мой голос никогда не будит дочку, тут я спокойна. Если уж она заснула, то спит обычно крепко, позволяя работать в свое удовольствие. Так происходит и в этот раз. Возможно, повышенная капризность сегодня связана с обычным переутомлением и назавтра Веруня будет полна сил и энергии. Очень надеюсь на это.

А также на то, что завтра я, наконец, получу ответы на свои вопросы от Леши, он обещал.

Правда перед этим еще предстоит целый рабочий день с Бергманом, но тут уж я как-нибудь справлюсь. Слава богу, не впервой. Хуже, чем сегодня ситуации точно не возникнет.

Только после того, как смонтировала видео, позволяю себе оторваться от компа.

Точнее, я периодически отходила, но лишь затем, чтобы проверить, как дочурка. Потрогать ее лобик, поправить одеяльце.

Теперь же решаю наградить себя чашкой травяного успокаивающего чая и, наконец, лечь спать.

Иду в кухню и застаю там Ангелину.

— Ты чего не спишь? — спрашиваю ее и зеваю. Одновременно с этим включаю чайник.

— Да так, — отвечает няня, но я вижу, что ее что-то волнует.

Сажусь напротив нее за стол.

— Гель, что случилось? Я же вижу, что ты о чем-то переживаешь.

— С чего тебе вдруг Леша букет подарил? — вдруг выпаливает Ангелина.

— А, это. Да просто так, не знаю, что на него вдруг нашло.

Мне хочется пощадить ее чувства, поэтому естественно, я не собираюсь раскрывать все подробности.

— Ты ему нравишься, — говорит Ангелина.

— Надеюсь, что нет.

Вижу, что мои слова немного успокаивают девушку. Мне хочется подумать над тем, не грозит ли ее влюбленность в Лешу нашему с Верочкой спокойствию, но слишком хочется спать и мозг плохо соображает. Что за странные мысли. Это все Леша виноват и теперь буквально в каждом мне мерещится потенциальный враг. Пойду-ка я лучше на боковую. 

Не выспалась.

Работала полночи, из-за чего заснула лишь под утро, а проснулась по будильнику.

Первым делом кидаюсь к кроватке и проверяю, как Веруша себя чувствует.

Пока что она спит. Но после того, как я принимаю душ и снова проверяю, она просыпается, довольно потягивается и улыбается мне.

К моей огромной радости, ведет себя как обычно, ни намека на вчерашнее.

Я покидаю квартиру со спокойным сердцем. 

Все во мне настроено на предстоящий вечер, а потому я рассеянно слушаю похвалы Сергиевского и его диалоги с Фединым и Мишкой.

Бергмана пока нет, но это мне как раз только на руку.

— А Давида Георгиевича сегодня не будет? — вдруг спрашивает Мишка.

При звуке имени я настораживаюсь, хотя до этого слегка дремала. Точно так, как за день перед этим Макарский. Только я, слава богу, не пила.

— У Давида Георгиевича сегодня очень срочные дела, — отвечает Сергиевский, — так что, нет, его не будет.

Ну и хорошо. Не ожидала передышки, но очень ей рада.

— Но, Женечка, — и Сергиевский поворачивается ко мне.

— Да, Борис Натанович.

— Я вас очень попрошу заехать к нему в гостиницу и передать вот эти материалы.

Сергиевский перекидывает через стол папку.

— Водитель, разумеется, вас отвезет, а потом доставит куда прикажете.

Я хмурюсь.

— Что за материалы?

Подхватываю папку, но не спешу открывать.

— Финансовые. Вам можно доверить, потому что вы итак над ними работаете, но секретарю не хотелось бы. Как и передавать по электронной почте и другим средствам связи. Сами понимаете.

Я киваю.

Надеюсь, что это не подстроено Бергманом, хотя я почти уверена, подстроено. Надеется, что я приеду к нему в гостиницу и не постеснялся привлечь к реализации этого плана самого банкира. Неужели думает продолжить начатое вчера?

Ну уж нет.

Если я и войду в его номер, то только под дулом пистолета.

Буду ждать в вестибюле.

Сяду на диван перед самым носом у портье и попрошу, чтобы наглеца вызвали вниз. Быстро передам документы и тут же смотаюсь.

— Ладно, — киваю еще раз, — передам.

Круглое одутловатое лицо Сергиевского расплывается в довольной улыбке и мои губы кривятся в жалком подобии такой же.

Еще один проныра. Никому нельзя доверять в этом мире. 

Отель, в котором разместился Бергман, выглядит снаружи довольно посредственным, зато внутри все так и дышит большими деньгами. Не просто большими, огромными.

Не могу понять сходу, почему создается такое впечатление. Может дело в шикарной дизайнерской отделке, или в безупречно вышколенном персонале.

В любом случае останавливаться здесь могут позволить себе только люди самого высокого достатка. Остальные просто не осилят, даже чисто психологически, кидать такие суммы, которые значатся в прейскуранте, на ветер.