Перст судьбы - Ребекка Уинтерз Страница 25

— Она была расстроена еще тогда, когда мать запретила ей ходить на волейбол.

— Дело гораздо серьезнее, Андреа. Марго написала письмо в Объединенный церковный совет с просьбой уволить тебя. Причем с волчьим билетом, чтобы ты никогда больше не была священником.

— Ч-ч-что?!

— Она, видно, вынашивала эту мысль давно. Вы вместе с отцом Полом взяли Лукаса на работу и этим вложили оружие Маргошке в руки. А позже она видела твою машину около его дома; не спрашивай меня, как она сама туда попала, этого мы не узнаем. Но она сделала свои выводы.

Андреа была так огорошена, что не смогла ничего ответить.

— Одно из ее обвинений заключается в том, что ты якобы пренебрегаешь своими обязанностями: например, был случай, когда вы с экс-арестантом катали детей на самолете, подвергая их жизнь опасности.

— А она не понимает, что своим доносом бросает тень и на отца Пола? — Злость Анди быстро перерастала в ярость.

— Она никогда не скрывала, что считает отца Пола пустым местом, а тебя — заправилой. Мечтает убрать и тебя и его.

— У нее что — нет ничего святого?

— Я думаю, эта женщина не в себе. Но она идет напролом, и этим опасна. Она обратилась в высшую инстанцию; пишет, что тренер наших подростков имеет пятно в биографии в виде тюремной отсидки, и требует, чтобы его отстранили от должности еще до соревнований.

— Никогда я этого не позволю!

— Это еще не самое худшее. Она требует скрупулезного изучения твоей биографии.

— За что она меня так ненавидит? — Андреа приросла к месту.

— Дело не в тебе лично.

— Даже смешно: в семинарии я всегда боялась, что какой-нибудь мужчина выступит против женщины-священника. А тут... — Она взглянула на Дорис. — Есть что-нибудь еще?

Подруга кивнула с грустью в глазах.

— Марго узнала, что несколько месяцев назад ты читала проповедь в тюрьме, куда отправилась вместо отца Пола. А потом Мейбл доложила ей, что вы с Люком флиртовали в тот вечер, когда у тебя смотрели видео. Она сделала вывод, что вы «снюхались» давно, задолго до того, как его отпустили из тюрьмы.

Именно «снюхались», пошутила про себя Андреа: если бы, не дай Бог, Марго могла поговорить с часовым в тюрьме, который видел ту любовную сцену, у нее был бы большой праздник.

— Меня удивляет, что Бетси была так откровенна.

— Она запугана, Андреа. Она знает, что мать у нее немного «того», а отец даже боится повысить на нее голос. Я все это тебе рассказала, чтобы Маргошка не застала тебя врасплох. — Дорис поднялась с дивана, и женщины обнялись.

— Всю жизнь я мечтала иметь подругу, которой могла бы доверять и делиться с ней сокровенными мыслями, — сказала Андреа. — Ты и есть такая подруга.

Растроганная Дорис смахнула слезу.

— А что ты думаешь предпринять?

— Отец Пол всегда был моим духовным наставником; прежде всего посоветуюсь с ним.

— Конечно, и чем раньше, тем лучше. А сейчас я поеду домой, если не нужна тебе. Звони мне в любое время, даже среди ночи, я примчусь, если надо.

— Ты пожалеешь, что пообещала такое, — усмехнулась Андреа, провожая подругу до двери.

Как только та ушла, Андреа тут же набрала номер телефона отца Пола.

— Слава Богу, вы дома, — сказала она, едва он ответил.

— Что случилось, Андреа?

— Нам нужно срочно поговорить. Если можно — сегодня.

— Чем я могу помочь?

— На это уйдет какое-то время.

— Ну что ж, у нас вся ночь впереди.

— Благослови вас Бог, — прошептала Андреа. — Дорис ждала меня около моего дома, пока я не вернулась из больницы. Она рассказала, что Бетси Слоан сегодня была у нее, девочка... решилась быть откровенной, и... — От слез она не смогла продолжать.

— Андреа, что с тобой? — в испуге спросил отец Пол.

С трудом овладев собой, Андреа подробно пересказала сообщение Дорис, не пропуская ничего. Она призналась даже в своей любви к Лукасу, а закончила словами:

— Я в такой растерянности; даже не знаю, что предпринять.

— Дорогая, это неудивительно, но я сообщу тебе нечто успокаивающее. За пятьдесят с лишним лет моего служения церкви мне пришлось пережить гораздо более серьезные неприятности, чем твоя. И эту мы тоже переживем. Помни, что Марго Слоан всегда была психически нездорова, это знают все, и никто не принимает ее всерьез.

— Надеюсь, вы правы. Больше всего я боюсь того, что она будет лить грязь на Люка. После того, что он испытал и сколько сделал для нашего прихода, это такая страшная несправедливость.

— Ты права. И даже если она зашла так далеко, что отправила свою «петицию» в Объединенный церковный совет, там встанут на твою сторону. Лукас уже расплатился за свои грехи, они прощены и забыты. Поверь мне: Марго ничего не добьется. То, что она делает, — типичная буря в стакане воды.

— Это все теория, и я тут с вами согласна. Но что касается практики...

— На практике она старается тебя запугать, — закончил он. — Не поддавайся ей, это именно то, чего она хочет. Покажи ей, что ты тоже не из пугливых, борись с ней. В один прекрасный день ей все это надоест и она объявит войну кому-то другому.

Андреа поблагодарила священника, пожелала ему спокойной ночи и легла сама, но долго еще ворочалась в постели, обдумывая его совет начать борьбу с Марго. Этого требовало ее чувство к Люку, все другие доводы казались несостоятельными.

Он отсутствует уже пять дней, они кажутся вечностью. Господи, как бы дожить до конца этой недели! Если бы эта разлука была так же невыносима для него...