Грешные обещания - Кэт Мартин Страница 25

Напротив них восседал лорд Перси. По одну сторону от него расположилась толстая краснощекая брюнетка с массивной грудью, а по другую — хорошо сложенная и довольно симпатичная рыжеволосая женщина. Рука Перси, словно ненароком, забралась брюнетке в декольте и поглаживала золотистый сосок, который время от времени шаловливо выскакивал наружу.

Именно такую картину Сидни Бердсолл и имел в виду, когда называл дом Ника «берлогой развратника». Нику частенько доводилось лицезреть подобные сцены, однако сам. он редко принимал в них участие. Размалеванным проституткам, которых нередко привозили в его дом друзья, он предпочитал постоянных любовниц. Сегодня, однако, он уже крепко выпил, и ему очень нужна была женщина.

Любая женщина, мысленно уточнил он, даже одна из хорошеньких проституток, которых приволок Тернер-Уилкокс.

В этот момент Сент-Джордж поднял голову и заметил Ника.

— Ник, дружище! — воскликнул он и призывно махнул рукой. — Наконец-то! Мы уж тут тебя заждались.

Изобразив на лице улыбку, Ник подошел к своим развеселым приятелям, расположившимся вокруг покрытого зеленым сукном стола.

— Мы надеемся, что ты составишь нам компанию, — подхватил Перси, мужчина невысокого роста с редеющими волосами. Он был старше Ника всего на пять лет, но выглядел значительно хуже. Его отличительными чертами были страсть к женщинам и предельная вежливость. — Мисс Джубил уже стала беспокоиться, куда ты запропастился.

Рыжеволосая мадам, сидевшая рядом с Перси и представившаяся как Черри Джубил, встала с кресла.

— Добрый вечер, милорд, — проговорила она.

Она была намного привлекательнее остальных — по крайней мере на взгляд графа. Белая кожа, стройная фигура, более правильная, чем у остальных, речь. Наверное, друзья рассчитывали, что она ему понравится.

Николас сделал еще глоток, с удовольствием ощущая, как по телу разлилось благодатное тепло, и принялся разглядывать женщину, стараясь не обращать внимания на то, что волосы ее чересчур рыжие, рот слишком большой, а глаза темно-карие, а не ярко-зеленые, как у Элизабет.

С преувеличенной любезностью он склонился над ее рукой:

— Простите, мисс Джубил, за то, что заставил вас ждать. Но теперь я здесь. И вы тоже. Полагаю, официальную часть вечера можно начинать.

Она рассмеялась, словно он сказал что-то смешное, и, подобравшись поближе, всем телом прижалась к нему и поцеловала прямо в губы. Граф почувствовал привкус джина.

По крайней мере уже в одном они схожи.

Женщина провела рукой с длинными ногтями по его бедру, и граф почувствовал прилив желания. Он займется с ней любовью. Он решил это, как только увидел эту женщину. Он возьмет ее этой ночью и освободится от страсти к Элизабет Вулкот, сводящей его с ума.

Как только желание его будет удовлетворено, память о том поцелуе в саду поблекнет. Все вернется на круги своя, и Элизабет снова станет его подопечной, и не более. Эта рыжеволосая девка ему в этом поможет.

Наклонившись, граф поцеловал ее в губы, сожалея о том, что вкус их не столь сладок, как тех, что ему довелось целовать в последний раз.

Тетя Софи поднялась с софы с серебристой обивкой, стоявшей перед камином великолепно обставленной гостиной, которую граф любезно предоставил в их с Элизабет распоряжение. Это была изысканная комната в серо-голубых тонах с камином из серого мрамора.

— Что ж, дорогая, пожалуй, я пойду спать. Косточки мои уже не такие молодые, как прежде, и требуют отдыха. — Зевнув, тетя Софи прикрыла рот пухлой ладошкой. — Спокойной ночи, моя милая, увидимся утром.

— Спокойной ночи, тетя Софи.

Дверь в спальню старушки закрылась, и Элизабет осталась одна. Она смотрела на красно-оранжевые язычки пламени, лизавшие каминную решетку, и думала о том, как было бы хорошо, если бы она тоже могла заснуть. Если бы любопытство не снедало ее весь вечер, не подталкивало к черной лестнице, призывая спуститься вниз и посмотреть, чем занимаются Рейвенуорт и его гости.

Она понимала, что не должна этого делать. Хорошо воспитанной молодой девушке нельзя даже мысли допустить о том, чтобы следить за графом и его беспутными друзьями. Но с каждой минутой желание это возрастало, пока наконец Элизабет не встала и не направилась к двери.

Она просто спустится вниз и нальет себе стакан молока, чтобы побыстрее заснуть, а проходя по холлу, между делом определит, где расположился Рейвенуорт и его гости, и на секундочку заглянет в комнату.

Только на секундочку, ведь нельзя же допустить, чтобы ее застали за этим постыдным занятием.

И потом, если она краешком глаза посмотрит, чем занимается граф, кому от этого будет хуже?

Так и не ответив на этот вопрос, Элизабет тихонько проскользнула к черной лестнице. Маршрут этот был ей хорошо известен и отработан: она пользовалась им десятки раз. У двери, ведущей в сад, стоял на посту один из охранников. Вернее, сидел, склонив голову на грудь и тихонько посапывая. Элизабет прошла мимо него на цыпочках и направилась дальше по коридору. В гостиных, расположенных внизу, никого не было. Элизабет прошла на кухню, налила в глиняный кувшин молока и направилась в холл, ведущий в другое крыло дома.

Издалека до нее донеслись приглушенные голоса и пронзительный женский смех. У Элизабет исступленно забилось сердце. Похоже, они находятся в розовой гостиной — огромной, богато украшенной комнате, расположенной в самом дальнем конце портретной галереи. В гостиную эту редко кто захаживал. Неслышно ступая, Элизабет направилась туда.

Подойдя к высокой позолоченной двери, она приложила к ней ухо. Из-за двери донесся тихий прерывистый шепот. Интересно, там ли граф, подумала Элизабет, и от ужаса, что он может там оказаться, к горлу подкатила тошнота. Взявшись рукой за большую серебряную ручку, Элизабет повернула ее влево. Послышался тихий щелчок, и дверь приоткрылась.

Элизабет была уверена: представшую перед ней картину она не забудет до конца дней своих. От неожиданности у нее даже перехватило дыхание. Развернувшаяся перед ней сценка, казалось, была списана с «Божественной комедии» Данте и воплощала ад — размалеванные полуголые девки и пьяные полуобнаженные мужчины. Рука Ричарда Тернера-Уилкокса под юбкой одной из девиц, другая девка, с голой грудью, расположилась на коленях барона Сент-Джорджа и покрывала поцелуями его жирную шею.

Элизабет судорожно сглотнула. Руки ее затряслись так сильно, что молоко выплеснулось из кувшина прямо на мраморный пол. Она принялась молить Господа о том, чтобы Николаса не оказалось в этом вертепе.

Не в силах оторвать взгляда и ругая себя за это, Элизабет осмотрела комнату. Грудь ее пронзила острая боль: Николас был там. Он возлежал в самом дальнем конце гостиной на софе с бархатной обивкой, пригвожденный к ней роскошным телом стройной рыжеволосой женщины. Платье женщины было расстегнуто, и смуглые пальцы графа ласкали ее грудь. Белая гофрированная рубашка распахнулась у графа на груди, и девица поглаживала его шею, одновременно жадно прильнув к его губам.