Великий страх - Роксана Гедеон Страница 25

– А король? – произнесла я. – Что говорит король?

– Ничего. – Она грустно улыбнулась. – В том-то и дело, что ничего.

Я замолчала, не считая возможным расспрашивать дальше. Впрочем, все и так было ясно. Конечно, король не одобрил Декларацию, но на этом пассивном отрицании и закончилось все его сопротивление.

Где-то поблизости зашелестели кусты. Королева подняла голову. Юный паж, совсем еще мальчик, смущенно стоял с письмом в руке.

– Что вам нужно, Пьер? – ласково спросила королева. – Вы принесли мне письмо?

– Простите, ваше величество, не вам, а принцессе.

– Принцессе?

Удивленная, я быстро взяла записку. На миг мне показалось, что она от Франсуа. Может быть, он как-то узнал, что я вернулась, и захотел меня видеть? Но я быстро поняла, что ошиблась. Почерк не принадлежал Франсуа. В записке была всего одна фраза: «Уезжайте из Версаля немедленно, вам грозит смертельная опасность». И не было никакой подписи.

Не считая возможным скрыть такое известие от королевы, я показала ей письмо.

– Вы уедете, Сюзанна?

– Нет, мадам.

– Но здесь говорится, что вы подвергаетесь опасности.

– Ваше величество, нет ни одной такой опасности, которая грозила бы мне отдельно от королевы. Я останусь с вами, если вы позволите.

– Благодарю. И все-таки… что вы думаете об этом? Недоумевая, я пожала плечами. Почерк, кажется, был мне знаком. Может быть, снова Рене Клавьер? Я сразу же высказала свою догадку королеве.

– Он любит вас? – прямо спросила она.

– Государыня, – сказала я, краснея, – умоляю вас, не унижайте меня мыслью об этом.

– Дорогая, любовью оскорбить нельзя, [9]помните? Впрочем, если вам это неприятно, я не стану говорить об этом.

Снова послышались чьи-то шаги. Теперь уже не такие легкие, как у юного Пьера, а быстрые, решительные, торопливые. Королева поднялась со скамьи и вышла из грота Любви. У самого порога она столкнулась с каким-то офицером. Он был невысок, но хорошо сложен и изящен, как настоящий аристократ. Увидев королеву, он поспешно отступил и низко поклонился.

– Ваше величество, короля нигде нет, я вынужден изложить свое прискорбное известие вам.

– Что такое? Откуда вы прибыли, сударь?

– Из Парижа. Я загнал свою лошадь, я прискакал сюда за сорок минут. Я должен сообщить вам, что шесть или семь тысяч женщин двинулись из Парижа на Версаль. У них много оружия, пороха, есть даже пушки. Следом за женщинами двинулось несколько тысяч мужчин. Вполне возможно, будет нападение. Ни один мускул не дрогнул на лице королевы.

– Чего они хотят? – спросила она.

– Хлеба. В Париже голод.

– И они надеются найти здесь хлеб?

– По-видимому, да. Но кроме этого, среди толпы господствуют крайне опасные настроения. Чернь полна безумия, ненависти и злобы.

– Нам нечем защищаться, – сказала королева. – Если они осмелятся напасть, мы не сможем устоять против десяти с лишним тысяч человек. Где они сейчас, по-вашему?

– В двух или трех лье отсюда. Кажется, они собираются разделиться: одна колонна пойдет через Севр, вторая через Сен-Клу.

– Надо предупредить короля, – вмешалась я. Офицер поклонился.

– Я сделаю, ваше величество.

– Король в Медонском лесу, – поспешно заговорила Мария Антуанетта, – но дорога, вероятно, отрезана. Вы рискуете жизнью, сударь. Как ваше имя?

– Маркиз де Лескюр, государыня, капитан фландрского полка.

Я вздрогнула. Этим полком когда-то командовал Эмманюэль.

– И вы все-таки намереваетесь ехать в Медон?

– Государыня, дело солдата – умереть за вас.

Он скрылся, оставив нас одних, растерянных и испуганных. Нам требовалось время, чтобы прийти в себя и сообразить, что нужно делать.

– Надо вернуться в Версаль, – сказала королева.

– Ваше величество, смотрите, какой дождь, а у нас нет даже зонтика.

– Вы полагаете, я буду прятаться от опасности здесь, в гроте? Если короля нет, все ждут моих приказаний. У нас есть еще полтора часа на размышления.

Она быстрее, чем я, обрела мужество и под дождем зашагала через парк. Я последовала за ней. Впрочем, нам навстречу уже бежали камер-юнгфера и Маргарита с плащами и зонтиками.

В Версаль один за другим прибывали гонцы, сообщая о том, как продвигается многотысячная толпа и что делает на пути. В Севре были разгромлены булочные и забран хлеб, так, словно жители этого города, в отличие от парижан, в пище не нуждались. Толпа в большинстве своем состояла из озлобленных торговок, проституток и привратниц, тех, что имели самые громкие глотки и самые глупые головы во всем Париже. По дороге они заставляли других женщин, буржуазок и встречных крестьянок, присоединяться к ним. Пришло известие, что натворили эти фурии в Ратуше: ворвались в нее, разграбили, украли оттуда двести тысяч ливров, просто так, ради забавы повесили какого-то злосчастного аббата, что стал у них на пути, и потом, размахивая пиками, двинулись на Версаль. Говорили, что многим из них какие-то люди раздавали деньги. Кроме того, некоторые курьеры утверждали, что среди этих прачек и торговок великое множество переодетых мужчин, прикрывающих свою щетину румянами.

Они шли на Версаль, обещая задушить королеву и распевая песни.

Национальная гвардия, которой было приказано охранять дворец, не спешила браться за оружие. Только триста гвардейцев, составлявших конвой ее величества, хладнокровно вскочили на коней. Но и их смущала мысль: как можно стрелять в женщин?

Вокруг королевы, приказавшей защищать дворец, мало-помалу собирались придворные, офицеры и чиновники. Кое-как был найден министр внутренних дел граф де Сен-При. Остальные должностные лица таинственно исчезли.

Я абсолютно не понимала, что произошло, знала только то, что нам грозит опасность. Чернь хочет хлеба? Но если бы у короля был хлеб, ей бы не пришлось идти за ним в Версаль. А если бы у короля еще была власть, он бы подписал указ о предоставлении хлеба. Но сейчас новые времена, почему бы черни не отправиться просить хлеба у своих вождей? К тому же где находится Лафайет с его сотнями вооруженных национальных гвардейцев? Этот генерал на неизменном белом коне явно всегда запаздывал.

Было объявлено, что толпа уже достигла Версаля и ворвалась в Учредительное собрание. Торговки и прачки завладели трибунами для публики и даже сели рядом с депутатами в зале. Они требовали хлеба по 6 су за четыре фунта, мяса по 6 су за фунт и встречи с королем.

Король, разысканный офицером у Шатийонских ворот, галопом въехал в замок со стороны служебного флигеля.