Итальянский темперамент - Джоанна Лэнгтон Страница 25

— Твоя сестра… и я не думаю, что она мне соврала.

— Я не отрицаю, но уже за год до нашего знакомства с тобой у нас с ним все было кончено.

— Но он до сих пор влюблен в тебя, — сухо перебил ее Винченцо.

— Был влюблен… это верно. Но теперь — нет! — упрямо возражала Марша, охваченная гневом и разочарованием. — А что до Айрис, то она всегда хотела, чтобы я вышла замуж за Саймона и мы все стали бы одной большой семьей. Но если бы я желала этого, то согласилась бы выйти за него еще задолго до встречи с тобой.

— Он не мог тебе особенно ничего предложить. Вряд ли он когда-нибудь разбогатеет. Вот ты и не захотела всерьез воспринять его как будущего мужа. Ты всегда знала, чего хочешь! А этот дурачок до сих пор свято верит, что во всем виноват я. Хитрый сицилийский злодей обманом завлек его верную подружку, напоил и соблазнил ее! Не появись я опять в твоей жизни, ты рано или поздно все равно вышла бы за него.

Марша отшвырнула прочь салфетку и, вся дрожа от ярости, вскочила с места.

— Видит Бог, я жалею, что так не поступила! — крикнула она срывающимся голосом. — Может быть, Саймон и не будет никогда богатым, но он никогда бы не посмел так унижать меня, как ты!

— Ты сядешь на место и закончишь ужин, — с холодной злобой сказал Винченцо.

— Не желаю я сидеть с тобой за одним столом! — прошипела Марша. — Ты не только видишь во всех моих поступках злой умысел, ты просто-напросто псих и если думаешь, что я собираюсь…

— А ну сядь на место! — рявкнул Винченцо. Марша услышала скрип открывающейся двери и села на свой стул. Она не собиралась скандалить с ним на глазах у прислуги. Пока убирали первую перемену блюд и ставили вторую, она вся дрожала от смешанного чувства гнева, горечи и отвращения к себе — надо же было быть такой дурой, чтобы вообразить, что Винченцо даже на короткое время может забыть прошлое!

— Я вышла за тебя замуж с честными намерениями, — пробормотала она сдавленным голосом, когда они снова остались одни.

— Ради благополучия Сэмми, — язвительно напомнил ей Винченцо. — Ведь деревенская жизнь так полезна детям. Свежий воздух, масса мест для игр, не говоря уже о постоянном внимании любящей и преданной матери.

— Где бы мы ни жили, я всегда буду рядом с Сэмми! — Марша больше не могла на него смотреть. Бледная как смерть, она судорожно схватила нож и вилку. Хотя аппетит у нее совсем пропал, ей не хотелось этого показывать. — Но теперь мне стало ясно: как бы я ни поступала, ты все равно не будешь верить мне.

— Доверие нужно заслужить, и если ты не постараешься сделать это, то через год все еще будешь сидеть здесь взаперти, — сообщил ей Винченцо с мерзкой улыбкой, когда она все-таки отважилась взглянуть на него. — Когда же ты добровольно признаешься мне в том, что совершила свое преступление, обманула меня тогда, и расскажешь, куда спрятала деньги…

— Я ни в чем не виновата! — отчаянно завопила Марша.

Винченцо даже бровью не повел.

— …И проведешь год здесь, в полном одиночестве, не видя ни единого молодого мужчины, кроме меня, без малейшей возможности улизнуть, — вот тогда я, может быть, сжалюсь над тобой и награжу за примерное поведение… поездкой на неделю в Лондон. Естественно, под присмотром верного человека и без миллионов в кармане.

— Не надо мне твоих поганых денег! — выкрикнула оскорбленная Марша.

Весьма удовлетворенный, Винченцо ослепительно улыбнулся.

— Ты их и не получишь. Я все устроил так, что в твоем распоряжении не будет ни гроша. У тебя даже не будет ни единой драгоценной побрякушки, которую ты могла бы продать.

Кстати, кольцо на твоей очаровательной ручке поддельное, как бы роскошно оно ни выглядело…

В вспышке неукротимой ярости Марша дрожащей рукой сорвала кольцо с пальца и швырнула его через стол-прямо в лицо Винченцо. Кольцо запрыгало по столу и укатилось, но никто не обратил на это никакого внимания.

— И это забирай, скупердяй паршивый! — запальчиво крикнула она, оскорбленная до глубины души.

— Короче, я думаю, что некоторое время ты должна посидеть здесь взаперти, — с нескрываемым удовольствием выговорил Винченцо. — Ты сможешь посвящать свой досуг тому, чтобы учиться быть мне хорошей женой, а Сэмми — доброй матерью. И когда мне будет нужно отлучиться отсюда на несколько дней, я каждый раз должен быть уверен, что найду тебя на месте. Можешь вопить, рвать на себе волосы, биться головой о стену-тебе ничего не поможет. Ты станешь жить так, как испокон веку живут замужние женщины в этом краю.

Вошел Джанкарло с десертом. Марше захотелось выхватить поднос из этих почтительных рук и швырнуть прямо в Винченцо, и ей потребовалось неимоверное усилие над собой, чтобы сдержаться. Перед глазами все поплыло, но ей удалось сдержать рвущуюся наружу ярость до ухода старика.

— Что я сделаю прямо сейчас, — проговорила она дрожащим голосом, — так это позвоню своей сестре…

— Твоя сестра впадает в ступор от страха, едва я вхожу в комнату. Тоже мне, нашла, чем пугать, — сестрой!

— Айрис не отдаст Сэмми никому, кроме меня, ты не сможешь отобрать его у нее силой! выкрикнула Марша первое, что пришло ей в голову; она отчаянно пыталась найти хоть какое-либо оружие против него.

— Она отдаст Сэма его отцу… твой зять об этом позаботится, — ответил Винченцо.

Поняв, что проиграла, Марша отчаянно прикусила губу. Она не хотела впутывать в это дело свою семью, у нее была своя гордость. К тому же это могло навредить Сэмми.

— Ив счастье и в несчастье… — тихо напомнил ей он слова из свадебной клятвы. — Хотя, может быть, строчка «и в богатстве и в бедности» гораздо больше подходит тебе в теперешнем тоскливом настроении.

— Мне не тоскливо, мне убить тебя хочется! Да, вот именно, скинуть тебя вниз с какой-нибудь высокой скалы, чтобы ты разбился вдребезги! — упершись обеими руками в край стола и привстав, выкрикнула ему в лицо Марша. — Ты еще пожалеешь о том, что запер меня здесь, Винченцо Моничелли!

— А ты думала, что я настолько глуп, чтобы, женившись на тебе, позволить жить в самом центре Лондона и заниматься чем тебе будет угодно? Ты что, считаешь меня круглым дураком, дорогая? — И он саркастически поднял бровь.

Марша стиснула зубы.

— Но за последние недели ты ни разу не напомнил мне ни о Саймоне, ни об этих проклятых деньгах!

— Конечно, нет, — промурлыкал Винченцо, вертя в пальцах бокал шампанского. — Теперь могу признаться тебе, что мне стоило немалых трудов держать себя в руках, но в конце концов ведь это привело тебя к алтарю, не так ли? А теперь у меня есть все, что только мне нужно. У меня есть мой сын-законный наследник и продолжатель рода. Ты теперь тоже моя…

— Я вовсе не твоя! — яростно отрезала Марша, напрягшись, точно готовая к прыжку кошка.

Черные глаза Винченцо обшарили все ее тело и остановились на груди.