Герцог - Кэтрин Коултер Страница 25

Брэнди отвлекла его от мыслей одним вопросом:

— Ваша будущая жена, какая она? Я думаю, великолепная женщина: благородная, красивая, стройная. И она, наверное, счастлива, что у нее есть вы и можно ласкать и целовать вас все время.

Герцог не хотел говорить о Фелисити, даже упоминать ее имя, поэтому сухо заявил:

— Да, наверное, вы правы.

Ему стало неудобно. Он совсем не хотел говорить о своей будущей жене.

— А какая она?

«Какого черта ей это надо», — подумал герцог, но все-таки ответил:

— У нее темные волосы, зеленые глаза, и она маленькая. Вас это устроит, мадам Любопытство?

— Да, — ответила Брэнди.

Она поковыряла ложкой остатки каши.

— А что вы думаете о Шотландии, Ян, и о шотландцах?

— Мне кажется, люди есть люди, где бы они ни жили. Что касается собственно Шотландии, я бы предпочел ответить на этот вопрос после возвращения.

— Вы не презираете нас?

— Господи, Брэнди, что за глупые вопросы. С чего вы взяли, что я презираю шотландцев?

— Вы очень вежливы, даже, наверное, слишком вежливы. И добры, Бертран боготворит вас. Я думаю, что, как и мы, он ожидал увидеть чопорного англичанина, который будет сосать из нас кровь и смотреть на всех, словно на грязь под ногами.

Тогда герцог спросил прямо:

— А что вы думаете обо мне, Брэнди?

— Я думаю, что вы вежливы, добры, не лицемерны, солидны и интересны, наверное.

Она вскочила со стула и побежала к двери.

— Счастливого вам пути, Ян.

Он позвал ее.

— Мне бы хотелось, чтобы вы еще раз назвали меня красивым, как вчера вечером. Добрый, вежливый — понимаю. Не против солидного и не лицемерного, но что означает «интересный»? Объясните.

Герцог ожидал, что Брэнди убежит, но она ответила:

— Если хотите остаться таким в моих глазах, не давите на меня.

Затем убежала, и дверь потихоньку закрылась за ней.

Мэбли оправдал ожидания своего хозяина и скоро приехал, обрадовавшись герцогу как родному сыну.

— Неплохо выглядите, ваша светлость, — сказал он грустным, ласковым голосом, шествуя за герцогом в его спальню.

— Ворчи сколько хочешь, Мэбли, но сложи-ка мне чемодан, я скоро уезжаю. Ботинки чистить не надо, — добавил его светлость, увидев, как пристально слуга разглядывает хозяйскую обувь.

Герцог подумал, что нехорошо, если Мэбли познакомится с Мораг слишком быстро, так как его маленький нос, весь испещренный венами, наверняка не будет испытывать удовольствия от ее запаха.

Он оставил слугу прибирать комнату, а сам отправился путешествовать по замку. Ян решил поговорить с леди Аделлой прежде, чем погода улучшится и они с Бертраном покинут Пендерлиг. «Теперь я обезоружу тебя, Брэнди», — сказал герцог сам себе.

Вскоре он подошел к комнатам леди Аделлы, расположенным в части замка, обращенной к морю.

«И не собираюсь ломать Перси ноги, однако мысль интересная».

Подойдя ближе, герцог услышал изнутри раздраженные голоса двух женщин. Один из них принадлежал леди Аделле, а второй, похоже, старой Марте.

— Ты холодная и бессердечная старая сука.

— Старой сукой я еще могу себя признать, — ответила леди Аделла громко, — но никогда не была мешком костей. Ты плохо грела господину постель. Ему приходилось спать с тобой, однако делал он это без всякого удовольствия, потому что потом приходил всегда ко мне, а я не пускала его.

— Это неправда, черт побери. Господин пришел ко мне, когда ты предала его и он перестал чувствовать себя мужчиной. И больше никогда не уходил от меня, никогда.

— Ты дура, Марта, не делай ошибки. Я всегда была хозяйкой и хозяином Пендерлига. Каждый раз, залезая тебе под юбку, он думал обо мне.

— Я любила его, — задрожал голос Марты.

Леди Аделла грубо засмеялась.

— Любовь? Ты глупая шлюха. Тебе не хватало его вялого члена. Знаешь, Марта, я никогда никому не говорила об этом. Он был, как животное, желающее удовлетворить только свою страсть, а потом всегда засыпал, воображая себя прекрасным любовником. Только не ври мне и не рассказывай, как тебе было с ним хорошо. Он и козу бы не смог удовлетворить.

— Но больше ты не будешь хозяйкой и хозяином Пендерлига. Новый граф — это тебе не хилый Робертсон. Он сильный и любит, чтобы все было так, как ему хочется. Герцог разговаривает вежливо, потому что благороден, но на самом деле он властен и терпелив, как король, и не позволит делать тебе то, что не понравится его светлости. И твои штучки с ним не пройдут.

Герцог стоял, словно оплеванный, забыв о том, что подслушивать нехорошо. Ему очень польстило, что он не какой-то «хилый Робертсон», но относительно благородного и терпеливого, «как король», не очень-то понравилось, потому что Георг III был просто сумасшедшим и никто не стал бы с этим спорить.

— Какие еще «штучки», ты, старая шлюха, — резко зазвучал голос леди Аделлы. — Я только исправляю ошибки старого козла Ангуса. А что касается твоего любимого герцога, то скоро и следа его не останется в Пендерлиге — он вернется к себе в Лондон. И советую тебе впредь попридержать свой чертов язык или…

— Или что? Ты заставишь меня драить полы на кухне?

Леди Аделла понизила голос, и герцог напряг слух, чтобы расслышать последние слова.

— Ты ведь знаешь, что наследство не нужно Перси. Просто, когда я узаконю его права, он сможет жениться на нашей маленькой Брэнди.

— А, так вот что задумала! Ты — ведьма. Девочка терпеть его не может, и он точно заразит ее сифилисом. Если бы получше присмотрелась, то увидела бы, что Перси не хочет оставаться в Пендерлиге, да и Брэнди он не любит. Ему нравится лишь то, что она девственница и отвергает его.

— Ты романтичная дура, — гневно сказала леди Аделла, — нет у Перси никакого сифилиса, я разговаривала с ним, он всегда предохраняется, и мне не будет врать. Может быть, я уговорю его изнасиловать Брэнди, чтобы она забеременела, и тогда он точно женится на ней. Вот увидишь, Перси будет плясать под мою дудку, думая, что полностью контролирует ситуацию.

— Ты не права. Брэнди терпеть не может Перси. Ты хочешь, чтобы ребенок стал злым, как это случилось с тобой?

— Заткнись, черт бы тебя побрал. Брэнди еще слишком мала, чтобы знать, чего она хочет, и поэтому будет делать то, что я пожелаю. И не говори мне высоких слов про любовь. Ты старая шлюха и любовь для тебя — просто очередной мужик между твоих ног.

— Ты сумасшедшая баба, еще более сумасшедшая, чем думал старый Ангус.

Герцог услышал, как застучали по полу тяжелые деревянные туфли, и отошел от двери. Старуха опростоволосилась. Если Перси тронет девушку хоть пальцем, то вряд ли та останется под каблучком леди Аделлы.