Я подарю тебе счастье - Фиона Худ-Стюарт Страница 24

— Ну, это хороший признак. Я думаю, что тогда нам лучше сразу сделать заказ. Ростбиф еще в силе?

— Конечно! — Нена рассмеялась, и они улыбнулись, глядя друг другу в глаза. — С гарниром.

Когда официант принял заказ, Рамон внимательно посмотрел на Нену. Она выглядит напряженной. Что ее мучит? Вряд ли только сложности, которые возникли в их отношениях. Она больше не говорит о разводе и вполне дружелюбно приняла его предложение пообедать вместе. Но он не будет торопить события. Небольшое отступление может принести ему победу.

— Я уеду на несколько дней, — небрежно сообщил Рамон после того, как официант подал ему бокал вина.

— Куда же? В Буэнос-Айрес?

Он почувствовал едва уловимый сарказм в голосе Нены и подавил улыбку.

— Нет. В Нью-Йорк. Мне нужно посетить там офис твоего дедушки и разобраться с одним моим личным делом.

— Вот как… — Нена обиженно умолкла, почувствовав внезапное разочарование, потому что он не пригласил ее поехать с ним. Она, конечно, не поехала бы, но он мог бы, по крайней мере, предложить.

— Вина?

— Нет, спасибо, — Нена бросила взгляд на бутылку и почувствовала, как от одной мысли о вине у нее переворачивается желудок.

— Ты неважно себя чувствуешь? — спросил Рамон, снова нахмурив брови.

Нена лихорадочно соображала.

— Когда ты уезжаешь? — спросила она, мучительно раздумывая, сообщить ли ему новость сейчас или подождать до его возвращения, когда она окончательно решит, что хочет делать.

— Завтра утром.

— И как долго ты собираешься пробыть в Нью-Йорке?

— Несколько дней. Я еще не знаю, сколько, — небрежно добавил Рамон. — Все зависит от того, что там происходит. Возможно, в конце недели я заскочу в Ньюпорт. У моих тамошних друзей есть великолепный шлюп, на котором они принимали участие в регате на Кубок Америки. Я подумываю поплавать немного.

Нена откинулась назад, стараясь сдержать негодование. Вот она здесь, сидит перед ним с самой большой новостью, которая изменит всю ее молодую жизнь, а он собирается "поплавать немного"!

Ей следовало предвидеть это. Что ж, пусть себе плавает и чем хочет, тем и занимается. Ее это не волнует. Черта с два она расскажет ему теперь!

Подали ростбиф, но по какой-то необъяснимой причине Нена, казалось, потеряла аппетит.

— Я думал, ты страшно проголодалась, дорогая, с невинным видом сказал Рамон, заметив сердитый блеск ее глаз. — Что случилось?

— Ничего. Должно быть, я несколько переоценила свой аппетит. — Нена одарила его лучезарной улыбкой и принялась болтать о пустяках.

— Ты уверена, что с тобой ничего не произойдет, пока меня не будет? — спросил Рамон, когда они встали из-за стола.

— Конечно, — усмехнулась Нена. — Что со мной может случиться?

— Не знаю, — он пожал плечами и грустно улыбнулся. — Я спросил просто так.

На улице Нену ждала машина.

— Подвезти тебя до Доувер-стрит?

— Нет, спасибо. Я прогуляюсь.

— Прекрасно. Тогда счастливого пути.

— Спасибо. Увидимся, когда я возвращусь, — Рамон коснулся губами ее щеки и подождал, пока Нена сядет в автомобиль.

Он увидится со мной, когда возвратится! — сердито пробормотала она про себя, глядя вслед Рамону. — Это мы еще посмотрим.

Однако Нене пришлось признаться себе, что она испытывает большое облегчение оттого, что Рамон возглавляет руководство делами дедушки и она не оказалась оставленной на растерзание вкрадчивым велеречивым юристам, которые почему-то вызывают у нее инстинктивное недоверие.

Затем Нена вспомнила о слове, которое она дала донье Аугусте, и вздохнула. Ей очень неприятно рассказывать кому-либо о своей беременности, прежде чем об этом узнает Рамон. Но, с другой стороны, у нее была такая возможность, и она не воспользовалась ею. Ну, хорошо. Придется признаться донье Аугусте и надеяться, что она сохранит это в тайне. Нена инстинктивно чувствовала, что может положиться на мать Рамона, которая вызывает у нее большое доверие. И она знала, что донья Аугуста говорит ей правду: у нее действительно беспристрастное и реалистичное мнение о своем сыне.

Нена взяла телефон и договорилась, что приедет на Итон-Сквер через несколько минут. Когда она появилась, донья Аугуста уже поджидала ее.

— Входи, дорогая. Давай выпьем по чашечке чая в гостиной. — Она сказала несколько слов дворецкому и провела Нену в небольшую уютную комнатку с диваном у окна, на котором лежали подушки с цветочным узором. Очевидно, это был уголок, предназначенный только для доньи Аугусты.

— Как здесь мило! — восхищенно воскликнула Нена.

— В доме, наполненном мужской энергией, мне нужно иметь что-то женственное, — рассмеялась мать Рамона.

Присядь, милая, и расскажи, что сказал врач.

Нена послушно села на мягкий диван и сделала глубокий вздох.

— Это правда, — торопливо проговорила она, — я беременна. Ребенок родится в апреле.

— Поздравляю, дорогая моя! Это чудесная новость. Когда ты собираешься сказать Рамону?

— Не знаю. Это… это так трудно. Я хотела сказать ему за обедом, но…

— Вы обедали вместе?

— Да. В ресторане. Мне захотелось съесть ростбиф.

— А-а-а!

— По правде сказать, я не знаю, что делать, внезапно Нена разразилась слезами, которые, несмотря на все усилия, она не смогла удержать. — Я н-не знаю, что со мной, — захлебываясь от слез, она тщетно искала несуществующий носовой платок. — Как будто я лишилась рассудка.

— Но, Нена, девочка моя, это совершенно естественно. — Донья Аугуста опустилась на диван рядом с ней и взяла Нену за руку. — Когда мы ожидаем ребенка, все наши чувства изменяются. Мы беспричинно плачем, видим все в черном свете, хотя это не так, и у нас возникают неожиданные эмоциональные вспышки. Помни, что твое тело и душа привыкают к материнству. Теперь ты не одна, и заботиться тебе надо о двоих.

Нена шмыгнула носом и кивнула.

— Я знаю. Сегодня в ресторане я думала об этом, — Тогда скажи мне, — ласковым спокойным тоном обратилась к ней донья Аугуста, — почему ты не сообщила Рамону?

— Потому что он сказал, что едет в Нью-Йорк, а потом в Ньюпорт, чтобы кататься там на яхте. Кататься на яхте! Можете себе представить? Я хочу сказать, для чего ему нужно кататься? Почему он просто не может приехать… — Внезапно поняв, какие глупости она, должно быть, говорит, Нена умолкла.

— Наверное, ты не дала ему понять, что хочешь, чтобы он вернулся, — тихо сказала донья Аугуста. Мужчины имеют странное обыкновение уходить в свою скорлупу. Они могут быть очень гордыми. Ты позволила Рамону рассказать о том, что произошло в Буэнос-Айресе?