Приговоренный к страсти: Невиновен, но очень опасен - Криста Уэнслоу Страница 24

— Мы были на дежурстве, когда из участка позвонили и сообщили о подозрительном мужчине, скрывающемся в заброшенном доме на окраине. Когда мы вошли в этот дом, то обнаружили какого-то парня, судя по виду, наркомана. Позже выяснилось, что перед этим он ограбил магазинчик, а когда хозяин бросился за ним, мерзавец захватил в заложники пятилетнего мальчика. Мы этого не знали, но, увидев связанного, с заклеенным скотчем ртом ребенка, поняли, что дело серьезное. Похититель явно был не в себе. И когда Стэн предложил ему сдаться, он выхватил пистолет и отшвырнул мальчика.

Николь замолчала. Чувство вины за гибель Стэна не оставляло ее в покое даже по ночам, врываясь в сны жуткими видениями. Она убегала от прошлого, а оно упрямо преследовало ее.

Так, может быть, пришло время попробовать другой способ избавления от безжалостной пытки?

— Хочешь воды? — спросил Ким.

— Нет, не надо.

— Я тебя слушаю.

— Пока я развязывала мальчику руки, негодяй выскочил в окно и бросился наутек, но забежал в тупик. Стэн преследовал его. Когда я подоспела на помощь Стэну, они оба стояли друг против друга с пистолетами в руках. Мы попытались урезонить того человека, но он был невменяем. Наверное, уже успел принять дозу. Все произошло как-то вдруг. Услышав сирену, парень вскинул пистолет и навел его на Стэна. Я должна была убить преступника, но… но не смогла. А они выстрелили друг в друга одновременно. — Николь передернула плечами. — Боже… На меня будто столбняк напал. Иногда мне кажется, что я даже видела, как пуля вошла в Стэна. Кровь так и хлестала… Он умер у меня на руках.

Вот и все. Теперь Ким знал ее тайну, знал причину ее страхов, неуверенности и ночных кошмаров. Теперь ему было понятно ее поведение в ту первую ночь в мотеле. Теперь он понимал, в чем источник ее боли.

Ким подошел к Николь и обнял ее за плечи. Хрупкая и ранимая, эта женщина все еще пыталась сдержаться, казаться сильной. Как бы ему хотелось стереть из ее памяти ужасные, не дающие ей покоя картины, избавить от непереносимого бремени вины.

Но Ким лишь погладил ее по спине.

— Не кори себя.

— Стэн погиб из-за меня, — прошептала она.

— Ты не могла знать, что парень выстрелит.

Николь повернулась к нему, и Ким поразился бледности ее лица.

— Как ты не понимаешь, я должна была выстрелить сразу, когда преступник поднял пистолет! Этого требуют инструкции. — Она скрипнула зубами. — Если бы я поступила по инструкции, если бы сделала то, чему меня учили, Стэн остался бы жив. Я не смогла нажать на спуск. Все оказались правы, все, начиная с моих братьев и заканчивая коллегами-полицейскими. Я доказала свою ненадежность. На меня нельзя положиться. Я не справилась с работой.

— Что ж, ты совершила ошибку. Такое случается со всеми.

Николь высвободилась из его объятий, отступила к окну.

— Моя ошибка стоила человеку жизни. Стэн был моим самым близким другом. После того случая мне ничего не оставалось, как подать рапорт об увольнении. Так было лучше для всех. Кому нужен ненадежный напарник? А я… я больше не хочу брать на себя ответственность за других, — добавила она шепотом.

Ким задумчиво кивнул. Николь боялась совершить еще одну ошибку. Боялась, что подведет близкого человека, и поэтому отгородилась от всех. Недоверие к себе, к своим инстинктам, сомнение в способности принять правильное решение привели ее к одиночеству. Она страшилась пережить еще одну неудачу, испытать боль потери и гнетущее чувство вины.

— Я тоже вхожу в число других? — негромко спросил Ким, зная, что поступает, может быть, излишне жестоко.

В течение последних двух дней Николь сознательно избегала контактов с ним, потому что боялась сблизиться, и вот сейчас он поставил ее перед необходимостью взглянуть в лицо реальности.

Она вскинула голову и, прищурившись, посмотрела на него:

— О чем ты спрашиваешь?

Ким сунул руки в карманы джинсов, стараясь поддержать видимость спокойствия, хотя внутри у него все переворачивалось. Разговор мог привести к полному разрыву их отношений. Ким был твердо намерен бросить карты на стол — будь что будет.

— Разве не понятно?

— Нет, объясни.

— То, что случилось со Стэном, мешает тебе поверить в нас?

— А что может быть у нас с тобой? Наши отношения никак не связаны ни со Стэном, ни с моим прошлым. Да у нас и не было ничего. Дорожное приключение. Никто не давал никаких обещаний.

Зная, что она говорит это от отчаяния, Ким тем не менее почувствовал, как в нем вспыхнула злость. Черт возьми, с какой легкостью Николь свела их отношения к легкомысленной интрижке!

— Да, возможно, мы не давали друг другу обещаний, — сдержанно согласился он, — но ведь у нас было нечто большее, чем секс. Ты это прекрасно понимаешь, хотя и не хочешь признавать.

Не будь они в кабинете, куда в любой момент мог кто-то войти, он доказал бы Николь правоту своих слов. Он прижал бы ее к стене, устроил бы ей настоящую пытку и не отпустил бы до тех пор, пока Николь не признала очевидное: что он нужен ей.

— Извини.

Ким скрипнул зубами. За что она извиняется? За то, что произошло между ними в пути? Или за то, что она не испытывает к нему более глубоких чувств? В любом случае раздражение Кима нарастало.

— Мне не нужны твои извинения. Мне нужна ты. Я смотрю на вещи оптимистично. Урегулирую все вопросы и вернусь.

Она смотрела на него широко открытыми глазами, явно удивленная откровенностью, с которой Ким изложил свои намерения.

— Я не готова к этому.

— Ты не думала о том, что делаешь с собой?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты считаешь себя виноватой в смерти Стэна, и чувство вины определяет все твои поступки. Возможно, ты это не осознаешь, но от этого ничего не меняется. Однажды ты допустила ошибку, проявила слабость. Пусть так. Но пора жить собственной жизнью, не оглядываясь на прошлое. — Ким перевел дыхание и уже мягче добавил: — Человек не может и не должен быть один. Не позволяй, чтобы один-единственный случай сломал все. Возможно, ты не захочешь это слышать, но я все-таки скажу. Я люблю тебя, Ники. — Ким неестественно громко рассмеялся. — Сам не верю, что смог признаться.

Тем не менее ему стало вдруг легко и спокойно. Ким почувствовал себя так, будто переступил некую черту, преодолел разделявший их барьер. Сделав шаг вперед, он протянул руку и коснулся щеки Николь.

— Может быть, ты сама не осознаешь, что чувствуешь то же самое. В таком случае я подожду. А может быть, я, глупец, верю, что когда-нибудь ты поймешь простую истину: тебе не надо ничего доказывать. Я люблю тебя такой, какая ты есть, и принимаю тебя со всеми твоими ошибками.

Его слова все перевернули. Николь не знала, что делать, как реагировать на них. Желание поверить всему, что сказал Ким, натыкалось на сомнение и неуверенность, ставшие частью ее натуры.