Затерянная в Париже - Барбара Картленд Страница 24

— Я почти уверена, — сказала Уна, — да и вы, наверное, знаете это лучше меня, что это эскиз Тьеполо к одной из его знаменитых картин.

Она указала на рисунок пальчиком и продолжала:

— Посмотрите, как четко прослеживается его стиль, и в том, как сидит Афродита, и как она держит руки, а купидоны вообще похожи на тех, которых я видела на других его картинах.

В ее голосе было столько энтузиазма и столько восторга, что герцог посмотрел на нее с улыбкой, которая не была ни циничной, ни насмешливой. Глядя на нее, он думал, что ее глаза вобрали в себя солнце, он любовался кожей, которая была безупречна, как жемчужина, которую только что достали из раковины.

У нее были очень мягкие светлые, золотые волосы, какие бывают у маленьких детей, а длинные загнутые ресницы, темные у корней, светлели к концам и приобретали все тот же золотистый оттенок.

Герцог подумал, что она совсем не похожа на тех женщин, которых он встречал прежде, и что он давно не слышал, чтобы кто-то с таким восторгом и энтузиазмом говорил не о нем, а о чем-то другом.

— Мы должны узнать непременно, правы ли вы насчет этого наброска.

— Я надеюсь, что да! — сказала Уна. — Очень неприятно узнать, что ты ошибаешься.

— Это будет иметь какое-то значение?

— Мне будет тяжело думать, что я вас разочаровала, — наивно ответила Уна.

— Меня? — герцог улыбнулся. — Это же ваша находка, и, если все подтвердится, слава достанется вам.

— Может быть… мне не стоило… заглядывать в этот ящик… — вдруг сказала Уна сокрушенно. — Но это такой красивый комод, и я подумала, раз он стоит в салоне, ничего страшного, если я туда загляну.

— Я очень рад, что вы так поступили.

— Вы действительно так думаете?

— Я имею привычку говорить то, что думаю, — ответил герцог.

— Я хочу… кое-что предложить вам, — сказала Уна.

Он поднял брови.

— Когда я нашла эскиз, то подумала, что, может быть, я могла бы поработать для вас… составив каталог всех прекрасных вещей, которые здесь, в этом доме… Я уверена, что здесь должны быть кучи сокровищ, которые спрятаны и забыты, и, возможно, я смогу вновь открыть их для вас.

— Думаю, это неплохая мысль, — ответил герцог.

Говоря это, он был совершенно уверен, что Бомон, который трепетно относился к подобным вещам, проводит инвентаризации в доме на улице Фобур Сент-Оноре. Конечно же, во всех его домах в Англии и за границей были экспонаты, которые Проверялись каждый год. Хотя бы уже потому, что на этом настаивали страховые компании. Но он не был уверен, знает ли об этом Уна или просто ищет убедительную зацепку, чтобы попасть к нему в услужение.

— Вы будете моим куратором, — сказал он. — И конечно, мы должны будет решить, какую зарплату вы будете получать.

Она ничего не ответила, и через некоторое время он спросил:

— Ну, вы что-нибудь придумали?

В это время он подумал, что для нее это прекрасный повод запросить немыслимую сумму, или, скромно потупив глазки, сказать, что какое-нибудь — право, совсем маленькое! — украшение вполне подойдет.

Он наблюдал, как Уна раздумывала над его предложением. Затем она сказала:

— Мне довольно трудно ответить на этот вопрос, потому что я не жила во Франции. Но я знаю, сколько получали учительницы, которые приезжали в монастырь преподавать специальные предметы.

— И сколько? — спросил герцог.

— Во франках, — ответила Уна, — это будет около шестисот франков в год.

Ей показалось, что герцог очень удивился, и она быстро добавила:

— Конечно, я и не мечтаю столько получать, но, наверное, триста или четыреста — вполне разумно.

В переводе на английские деньги это было меньше, чем двадцать фунтов в год, и, хотя для гувернантки, присматривающей за маленькими детьми, это была вполне подходящая сумма, все же это были не те деньги, которые мог бы запросить у герцога компетентный куратор.

Вслух же он сказал:

— Может быть, пока лучше оставить вопрос о вашей зарплате. Конечно, я буду рад, если вы внесете в каталог все, что сочтете ценным.

Уна тихонько вздохнула:

— Это значит — все! Я и представить не могла, что в одной комнате может находиться так много прекрасных вещей; жаль, что папа не может увидеть ваши картины!

— Вы думаете, они бы ему понравились?

— Конечно, он писал совсем в другой манере, — ответила Уна. — Но он однажды сказал, что искусство — как женщины: среди величайших картин каждый мужчина может найти то, что более всего удовлетворяет его вкусы.

— Ваш отец писал когда-нибудь ваш портрет? — спросил герцог.

— Когда я была совсем маленькой, — ответила Уна, — но он никогда не был доволен портретами, которые писал. Мне кажется, ему больше нравилось писать пейзажи, хотя иногда он и рисовал маму на заднем плане, для гармонии, как говорил он.

Она пустилась в воспоминания и тут же подумала, что это, наверное, невежливо — все время говорить только о себе. Поэтому она спросила:

— Вам понравилась прогулка?

— Очень, — ответил герцог, — в лесу было так чудесно, что я подумал: мы могли бы отправиться туда в моем фаэтоне и перекусить где-нибудь в открытом ресторане.

Уна захлопала в ладоши:

— Это правда?

— Это приглашение.

— Мы можем… поехать прямо сейчас?

— Только дайте мне время переодеться, — улыбнулся герцог, — а вам, думаю, нужна шляпа.

— Да конечно, — сказала Уна. — Я прямо сейчас буду готова.

Ее глаза сияли, когда она сказала:

— Спасибо, что пригласили меня. Мне кажется, самое прекрасное, что только можно вообразить, — это обед в Булонском лесу.

Ничего больше не говоря, она покинула комнату, а герцог в замешательстве посмотрел ей вслед.

Неужели она действительно притворяется?

Он подумал, что в жизни ему приходилось бывать в разных положениях, но, насколько он мог вспомнить, никогда, за исключением единственного случая, он не был неопытным новичком, который только смотрит и слушает, совершенно не задумываясь над тем, что он видит и слышит. Тем не менее, поднимаясь в свою комнату, он улыбался.

Лакей помог ему переодеться, думая при этом, что его светлость пребывает в гораздо лучшем настроении, чем вчера, когда приехал из Англии.

То же подумал и мистер Бомон, вышедший из своего кабинета, когда герцог снова спустился в холл.

— Насколько я понял, вам нужен фаэтон, ваша светлость?

— Я поеду на ленч, — ответил герцог.

— А на вечер у вас есть какие-нибудь планы? — спросил мистер Бомон.