Озорница - Тереза Медейрос Страница 24

Эмили брезгливо вытерла губы, будто хотела уничтожить не только следы, но и саму память о поцелуе.

— Твои обещания, мистер Джастин Коннор, — пустой звук, не больше чем сотрясание воздуха, — убежденно сказала она.

С этими словами девушка набросила на плечи полотенце, подхватила корзинку и направилась к двери. Джастин бессовестно лгал, не зря у него глазки бегали, они-то его и выдали. Да, целоваться он, конечно, умеет, но врать по-настоящему еще не научился. «Видно, хочет, чтобы я сидела взаперти и не могла выведать его тайны, — думала Эмили. — Наверное, что-то прячет за стенами хижины и боится, что я найду». Девушка расправила плечи и широко распахнула дверь, преисполненная решимости сказать Джастину прямо в лицо, что она думает о нем и его мифических людоедах.

Дорогу ей преградил полуголый дикарь, угрожающе размахивавший здоровенной палицей. Эмили замерла, лихорадочно прикидывая, в какую сторону бежать. Дикарь подскочил и стал скалиться ей в лицо, от него несло тухлой рыбой, и девушку чуть не стошнило. Туземец неожиданно застыл на месте, будто завороженный блеском солнца на кудрях Эмили, заворчал, как пес, намотал на палец ее каштановую прядь и принялся внимательно рассматривать, оскалив желтые клыки.

Затем он отпустил прядь, и она, как пружина, отскочила и ударила Эмили по носу. Дикарь, казалось, остался доволен, он неожиданно взвыл и стал пританцовывать под собственный аккомпанемент, вихляя бедрами, закатывая глаза и высовывая длинный язык. Трудно было понять, то ли он собирается принести девушку в жертву, то ли хочет на ней жениться. За танцующим дикарем вытянулась шеренга его сородичей, и наибольшее впечатление на Эмили произвели их заостренные зубы, воскрешавшие байки о людоедах, вурдалаках и прочей нечисти. Девушка отпрянула, захлопнула дверь, чтобы не видеть больше жутких татуированных лиц, и огляделась в поисках предмета, которым можно было подпереть дверь.

Значит, Джастин не обманул. Здесь действительно полным-полно людоедов. Да какие страшные! Эмили в ужасе закрыла глаза. Оставалось надеяться, что незваные гости сочтут ее недостаточно упитанной и отправятся на поиски более аппетитной жертвы. И куда подевался Пенфелд? Когда он нужен, его не оказывается рядом. Эмили чуть приоткрыла дверь, осторожно выглянула, встретилась с выпуклым темным глазом дикаря, взвизгнула и снова захлопнула дверь.

Мисс Винтерс не раз предупреждала, что непослушание грозит крупными неприятностями, но быть съеденной дикарями — это уже чересчур. Эмили живо представила себе, как Джастин поднимает бокал на ее поминках и говорит Пенфелду: «Я ее предупреждал, но упрямая девчонка не пожелала слушать». Он горестно покачает головой и выдавит из себя слезинку, но в душе будет рад избавиться от непрошеной гостьи. А Пенфелд громко высморкается в накрахмаленный носовой платок и предложит хозяину чашку чаю.

Эмили не на шутку рассердилась, гнев придал ей силы, позволил успокоиться, и на смену нервной икоте пришло второе дыхание. «Будь проклят Джастин! Будь они все трижды прокляты!» — стучало в голове. Эмили и раньше не раз бросала вызов судьбе и сейчас не намеревалась покориться. Она обвела» взглядом комнату, и глаза ее радостно вспыхнули при виде ружья, висевшего над дверью. Девушка подкатила бочонок из-под рома, взобралась на него, пошатнулась, но устояла и сняла ружье с крючка. Впервые в жизни она держала оружие, и прохладный ствол придавал силы и уверенности в победе. Теперь, казалось, ничего не страшно.

Но вначале нужно решить, откуда выйти — из окна или через дверь. В любом случае на ее стороне элемент неожиданности, но, если туземцы окружили дом, сражение можно считать проигранным. Эмили на цыпочках прокралась к окну и осторожно высунула голову. Ей приветственно помахали ветви деревьев, колыхавшиеся на легком ветру. Вокруг никого не было видно.

Значит, можно выбраться незамеченной и помчаться к пляжу; хотя нет, так дело не пойдет. Нельзя уподобиться перепуганной курице, бежать, спасаясь в объятиях Джастина. Нет, Эмили Скарборо поступит иначе, обойдется без чужой помощи, сама возьмет в плен банду мародеров и всем докажет, что способна постоять за себя. Потом никто не сможет возразить, если она пожелает гулять, где ей заблагорассудится.

Эта мысль ей очень понравилась. Эмили вылезла в окно, спряталась за кустом, неловко приладила ружье на сгибе руки и осторожно выглянула. Дикари сгрудились перед дверью, оживленно переговариваясь на своем мелодичном языке. Тот, кто угрожал ей палицей, смешался с толпой. Все были чем-то вооружены, кроме двоих — эти держали за ручки большой медный котел. Эмили зло фыркнула. «Самоуверенные твари! — подумала она. — Что затеяли? Решили приготовить из меня обед у порога моего дома!»

Палец непроизвольно нащупал спусковой крючок, но, прежде чем Эмили успела перейти к решительным действиям, ее внимание привлек рослый воин с длинными серьгами, вступивший в жаркий спор со стариком, шапка седых волос которого резко контрастировала с темно-зелеными полосами, изукрасившими морщинистую кожу. Мускулистый людоед сделал жест, означавший, что стоять дальше перед дверью не имеет никакого смысла, обменялся парой фраз со стариком. Тот вроде согласился, обнажив в улыбке желтые зубы, но не подобострастно, а в знак уважения, и вся шайка потянулась вниз по склону холма. Тогда из кустов выскочила Эмили, воинственно размахивая ружьем, зацепилась ногой за пень и замерла.

До глубины души пораженные маори молча наблюдали за девушкой. При виде ружья они начали заметно нервничать.

— Не двигаться! — приказала Эмили. — Еще шаг, и буду стрелять.

Сказать легче, чем сделать. Эмили не имела ни малейшего представления о том, что значит «стрелять», но по крайней мере знала, что приклад нужно приставить к плечу и направить дуло на противника. Судя по реакции дикарей, пока что она все делала правильно, и ружье вселяло больше ужаса, чем половая щетка.

Однако рослый туземец повел себя очень странно, скрестил руки на груди и презрительно посмотрел на девушку, гневно раздувая ноздри. Старик положил руку на плечо молодого воина, как бы призывая его успокоиться, и быстро заговорил, оживленно жестикулируя. Медный котел, выпущенный из рук, грузно осел на песок, одни дикари в страхе прикрыли ладонями глаза, издавая при этом странный свист сквозь зубы, другие безумно вращали белками глаз.

Глядя на них, Эмили с трудом удержалась от смеха, но настроение резко испортилось, когда старик приставил к черепу растопыренные пальцы и принялся шевелить ими, будто дразнил Эмили, демонстрируя ее прическу. Рослый воин с угрожающим видом сделал шаг вперед, и девушка направила на него ружье.

— Стоять, пожиратели плоти! Не дам себя сожрать! Не двигаться! Ложись!

Скорее всего далеко не все понимали по-английски, но ружье было красноречивее любых слов, и дикари повалились на песок. Последним повиновался рослый воин, но неохотно и с рычанием, от которого у Эмили встали дыбом волосы на затылке.

На поляне воцарилась тишина, нарушаемая стрекотом кузнечика. Эмили закусила губу, не зная, что предпринять. Шайка мародеров захвачена в плен. Ну и что? Что дальше? Она посмотрела на небо, прикидывая, сколько времени осталось до возвращения Джастина. Получалось, еще не скоро. Хорошо бы, конечно, пальнуть в воздух, подать сигнал, но неизвестно, заряжено ли ружье, впопыхах забыла проверить. Если нажать на курок, а вместо выстрела прозвучит сухой щелчок, дикари все поймут, и обед им обеспечен.