Покорность ей к лицу - Ширли Басби Страница 24

Его внимание привлекли звуки у ворот: зафыркали лошади, судя по всему, подъехало несколько экипажей. Маркус искренне надеялся, что это не какие-нибудь очередные знакомые приехали с визитом. Все еще хмурясь, он вышел из библиотеки. Томпсон, отлично вышколенный, уже был в холле и готовился открыть тяжелые дубовые двери.

— Ваша матушка прибыла, — с улыбкой сообщил Томпсон. — Один из привратников только что влетел в кухню с этой новостью.

Маркус прекрасно понял, почему она вернулась домой, но все же его удивило то, что известие о его помолвке заставило ее покинуть Лондон в разгар сезона. Тронутый этим знаком материнской любви, он вышел из дома поприветствовать ее.

Его дурное настроение улетучилось, когда он увидел процессию, ожидавшую его. Кроме большой семейной кареты, запряженной четырьмя элегантными чалыми, у ворот стояли экипаж, где ехали слуги, и две тяжело груженые повозки. Мать была известна своей неуступчивостью в отношении количества вещей, абсолютно необходимых для ее комфортного существования вдали от Шербрук-Холла. Маркус улыбнулся. Кузен Джулиан считал, что тете Барбаре на несколько месяцев в Лондоне требовалось вещей и обслуги больше, чем армии завоевателей в чужой стране. Маркус склонялся к тому же мнению.

Мать никогда не путешествовала без сопровождения вооруженных мужчин, убежденная, что за каждым кустом притаились разбойники, и Маркус ожидал увидеть наемников, которые сопровождали ее на пути из Лондона домой. Но нет. Удивительно, что она обошлась без таких предосторожностей. Неужели она наконец-то согласилась с тем, что он часто ей повторял: ни один уважающий себя грабитель не посмеет напасть на кортеж таких размеров.

Тайна внезапной храбрости его матери раскрылась: Маркус заметил высокого, по моде одетого джентльмена, который в данный момент как раз спрыгивал с норовистого вороного коня. Она нашла сопровождающего. Маркус нахмурился, разглядывая его. Единственное, что он мог сказать о нем, — это что у него черные вьющиеся волосы, они виднелись из-под бобровой шляпы с короткими загнутыми полями. Они раньше не встречались, однако Маркусу показалось что-то безумно знакомое в нем, в его сложении: широкие плечи, узкие бедра…

Маркус зашагал к карете и достиг ее одновременно с незнакомцем. Тот улыбнулся ему. Маркус, ошарашенный, остолбенел. Он не знал этого человека, но… но черты его узнал бы где угодно. За исключением разницы в цвете глаз, поразительно похожее лицо он видел… каждое утро в зеркале для бритья! Это, несомненно, Уэстон: такие же черные волосы, грубые черты, густые брови, глубоко посаженные глаза, упрямый подбородок, широкий рот. Разве что нос другой, орлиный, но темная, смуглая кожа — тоже уэстонская. У Маркуса упало сердце. Неужели мать свела знакомство с одним из внебрачных отпрысков старого графа?

Незнакомец продолжал улыбаться:

— Вы не узнаете меня? Я не удивлен, мы виделись от силы раз шесть, и то мельком. Я Джек Лондри.

— Старший сын тети Марии? — осторожно уточнил Маркус. — Тот самый, который служил в армии?

Джек кивнул, они пожали руки. Маркус добавил:

— Я слышал, вас ранили в Египте? В ногу, так? В битве при Александрии в 1801-м?

— Не самый славный момент моей личной истории, скажу я вам, — с улыбкой ответил Джек.

Маркус вернул ему улыбку:

— Могу себе представить. Но погодите, это же единственное ваше ранение? Кажется, кто-то говорил мне, что пару лет спустя вы едва не лишились руки в Западной Индии…

Джек пожал плечами:

— Да, но островная лихорадка оказалась страшнее.

Болезненное любопытство подтолкнуло Маркуса к тому, чтобы задать еще один вопрос:

— Сдается мне, что и в прошлом году вы были ранены в Копенгагене, где воевали с сэром Артуром, это правда?

Джек покачал головой и скромно признался:

— В тот раз меня подвела лошадь. В разгаре битвы это чудовище сбросило меня, и я, упав, сломал ногу. — Он скривился: — После этого я подумал: а вдруг судьба пытается мне таким образом что-то сказать? Я продал амуницию и вернулся домой. В январе вновь ступил на родную английскую землю.

— О чем твой кузен умалчивает, — раздраженно сказала Барбара, когда Маркус открыл дверь кареты и подал ей руку, — так это о том, что он теперь не просто мистер Джек Лондри. Он теперь лорд Торн, виконт Торн.

Джек рассмеялся:

— Я и забыл.

— Недавно получили наследство? — спросил Маркус. Человек, который забыл упомянуть, что поднялся до сословия пэров, ему нравился.

— Да, совсем недавно, — подтвердил Джек. — Дальний родственник, двоюродный или троюродный брат, умер, не оставив завещания, и однажды утром я проснулся виконтом. Сомнительное преимущество, скажу я вам. — Джек скривился. — Не уверен, что очень этому рад. Старик кучу денег тратил на то, чтобы соответствовать титулу, но поместье и фермы запущены донельзя. В первый день пребывания в Торнвуде у меня под ногой проломился пол в столовой. — Он покачал головой. — Предвижу, что потребуется немало средств и труда, чтобы привести все в порядок.

Они шагали к дому. Барбара взяла Маркуса под руку и тепло посмотрела на Джека:

— Да, и вам стоит этому радоваться. Ваша мать писала, что с тех пор, как вы вернулись, вы мечетесь, как тигр в клетке. Она полагает, что теперь-то вам наконец будет чем заняться, кроме всяких проказ и баловства. Кстати о проказах. — Барбара перевела взгляд на Маркуса и изогнула бровь. — Ты был очень занят, пока я жила в Лондоне, не так ли?

Этот намек вызвал у Маркуса улыбку, но ответить он не успел: они дошли до дверей дома, и Томпсон рассыпался в приветствиях. Предоставив матери возможность счастливо раздавать распоряжения: подготовить покои для Джека и его камердинера, перенести в дом чемоданы, шляпные картонки и саквояжи, — Маркус повел Джека в кабинет.

Там он предложил ему бокал рейнвейна.

— Спасибо, что проводили мою мать. Я очень ценю это. Надеюсь, это не слишком нарушило ваши планы?

— О Господи, ничуть! — воскликнул Джейк и уселся на кожаный диван. — Я не большой любитель столичных развлечений. — Он пригубил вино. — Со слов тетушки Барбары мне стало известно, что вам удалось сговориться о свадьбе без участия озабоченных мамаш, которые наводняют Лондон в это время года. — Он улыбнулся: — Кстати, она в восторге от этого.

Будучи двоюродными братьями, они, по сути дела, друг друга совсем не знали, и это порождало некоторую неловкость, от которой, впрочем, вскоре не осталось и следа. Мать Джека, следующая по возрасту за Барбарой, Мария Уэстон, шокировала все семейство тем, что в семнадцать лет сбежала с безвестным лейтенантом флота ивышла за него замуж. Старый граф не обрадовался ее выбору, и Марию и лейтенанта ждал весьма холодный прием, когда впоследствии они несколько раз наведывались в Уиндем-Мэнор. Гордая и по уши влюбленная Мария отвернулась от семьи и в последние тридцать лет поддерживала весьма условную связь с основной ветвью Уэстонов. Даже несмотря на то что старый граф умер несколько десятков лет назад, а «молодой лейтенант» в конце концов получил звание вице-адмирала и три года назад скончался, отчужденность, зародившаяся при жизни старого графа, превратилась со временем в пропасть, сохранившуюся до сих пор. Маркусу казалось весьма любопытным, что его мать приняла Джека под свое крыло.