Жизнь прекрасна - Донна Клейтон Страница 24

– Ты нужна мне, – прошептал он ей на ухо.

Ее глаза расширились, трепетная дрожь пробежала по коже. Дилан быстро прибавил:

– Ты нужна мне, чтобы поговорить. При одном взгляде на его красивое лицо она поняла истинный смысл его слов.

– Больше я так не могу, – сказал он ей. – У нас есть о чем поговорить.

Она все поняла. Она и сама страдала от сильного напряжения, которое учащало ее пульс и доводило до полного изнеможения. Поднявшись, она потянулась и слегка кивнула головой, как бы неохотно соглашаясь.

– Ты поедешь со мной домой? – спросил мягко Дилан.

И снова она кивнула.

– Эрин попросилась переночевать сегодня у Венди, так что дом в нашем распоряжении.

Новость внезапно испугала Тесc и в то же время возбудила ее невероятно.

Она подошла к столику Эрин, с которой сидели “только ее друзья”, как выразилась сама девочка. Дети рассказали Тесc, что Эрин ненавидела все эти семейные праздники по поводу ее дня рождения, которые были раньше. Душные вечеринки, где не было детей, а только тетки с дядьками…, и ее бабушка.

Тесc была счастлива, что Дилан согласился устроить празднование в пиццерии, с содовой, мороженым, пирогом и кучей визгливых детей. О, и подарками! Множеством подарков. Это было такое наслаждение – присутствовать на вечеринке своей дочери, тем более что это было впервые. Но ее расстраивал и беспокоил предстоящий разговор с Диланом.

Полная луна нависала над землей так близко, что Тесc легко могла различить серо-голубые углубления на белой застывшей поверхности шара. На ночном небе сияло множество звезд.

Тесc приехала домой к Дилану. Эрин забрала пижаму, зубную щетку и тапочки, и они довезли ее до дома Венди. Эйприл и Венди выпорхнули из двери и затеяли прямо во дворе такой веселый галдеж, что их было слышно за версту. А потом случилось нечто, чего Тесc не забудет никогда. Перед тем как уехать, Эрин бросилась к ней и крепко поцеловала ее в щеку.

– Пока, – прошептала она. – Увидимся завтра?

Этот вопрос в карих глазах дочери разбивал ей сердце.

– Конечно, увидимся, – заверила она Эрин, после чего та обежала машину и поцеловала на прощание папу.

Обратная дорога прошла в молчании. Тесc наслаждалась своими материнскими переживаниями. Чувства, которые она испытывала к Эрин, были так новы для нее. Иногда ей казалось, что сердце просто не выдержит такой пылкой привязанности к этому красивому замечательному ребенку, которого она родила. Лишь только они добрались до дома, Дилан вывел ее из машины и побежал за сидром. Когда он вернулся. Тесc думала все о том же.

– Когда Эрин поцеловала меня, – проговорила она тихо, держа кружку с сидром в руках, – мое сердце так наполнилось любовью, что я думала, оно лопнет.

Дилан сел рядом с ней на скамейку. – И мне стало интересно… – она замолчала, внезапно ощутив робость, – мне стало интересно, чувствует ли женщина, которая находится рядом со своим ребенком с самого начала, то же самое?

Его губы расплылись в улыбке.

– Не могу отвечать за мам, но, как отец Эрин, могу сказать, что, когда она целует меня в щеку, обнимает или просто улыбается, она лишает меня покоя. И так было всегда. – Его голос понизился, когда он прибавил:

– И я надеюсь, что так и будет.

Тесc ощущала вкус яблока и корицы на языке. Она отставила кружку и задумчиво изучала красивое лицо Дилана. Он был очень хорошим и любящим отцом, сердечным и порядочным человеком. В этот момент она совершенно неожиданно сделала для себя открытие: она любит этого человека и никогда не переставала любить. Он причинил ей боль, горе, унижение, нанес глубокие раны. Такие глубокие, что казалось, она просто не переживет всего этого. Но она пережила. И теперь сидит здесь, десять лет спустя, лицом к лицу с мужчиной, с которым связывала все свои мечты и надежды. Мужчиной, которого любила – и до сих пор любит. И он сидит около нее и смотрит на нее с несомненным, подлинным огнем желания в глазах.

Дилан наклонился и, взяв кружку у нее из рук, поставил ее на траву. Затем он придвинулся так близко, что их колени и бедра соприкоснулись и жар его тела передался ей.

– Я люблю Эрин, – сказал он, – и то, что ты приехала в Сосновую Рощу, очень хорошо для нее. Я рад этому, рад тому, что ты стала для нее важной, неотъемлемой частью жизни. Я боялся, что она не получит того женского влияния, которое так нужно ей. Сейчас, знаю, ты окутаешь ее этой заботой. Твое присутствие в жизни дочери даст Эрин только хорошее. Но… – Его лицо выглядело немного растерянным, как будто он чувствовал смущение. – Но я не хочу говорить об Эрин этим вечером, – тихо признался он, – я хочу говорить о нас. О тебе и обо мне. И о том…, что мы чувствуем.

Тесc чувствовала огромное напряжение, смутно ощущая скольжение его руки по спинке скамейки, небрежную, задумчивую игру его пальцев с маленьким локоном ее волос, как будто ему было некуда девать руки.

Она страстно, болезненно желала прикоснуться к нему, ощутить руками его грудь, хотя бы взять его руку в свою. Но она знала, что, прежде чем дать волю своим эмоциям, она должна выяснить его отношение к ней.

Указательным пальцем он плавно провел по ее уху, медленно и чувственно. Его взгляд потемнел.

– Мне так хочется поцеловать тебя, прижать к себе, но я не могу. Я не могу позволить себе это удовольствие. – Вздохнув, он попытался взять себя в руки и перебороть желание.

Легкое волнение охватило ее.

– Пока мы не поговорим, – его взгляд блуждал по ее лицу, – пока я не скажу, что думаю. Пока я… – он посмотрел ей в глаза, – не извинюсь.

– Дилан…

Он нежно приложил палец к ее губам.

– Чш, – тихо прошептал Дилан, – дай мне закончить. Это беспокоило меня, – он уныло вздохнул, – всегда. С тех пор, как я наговорил тебе все эти ужасные вещи десять лет назад. – Он убрал палец с губ. – Попытайся простить меня. Я знаю, этого недостаточно. Я должен все объяснить так, чтобы ты поняла, через что я прошел.

Против своего желания Тесc мысленно вернулась в прошлое. В ужасные времена, к ужасным событиям. Слезы навернулись на глаза, когда она вспомнила его жестокие слова, которые были словно смертельные стрелы, пронзившие ее сердце.

"Как ты могла допустить это?” – кричал он, когда она рассказала ему о своей беременности.

Тесc не помнила в точности всех его ужасных обвинений, но зато очень хорошо помнила боль, которую она чувствовала, слыша эти страшные слова.

"Ты просто хочешь подцепить меня. Тебя никто не интересует, кроме тебя самой. Тебе что, хочется провести остаток жизни в грязной крошечной комнатушке с дюжиной голодных ртов? Мои родители были абсолютно правы относительно тебя”.

Тесc стояла, молча выслушивая и проглатывая все его оскорбления. В тот момент она испытывала чувство вины за свою беременность. Наивное, невинное дитя, она думала, что он вправе наказать ее так, как считает нужным. И он наказал ее.