Любовь под луной - Саманта Джеймс Страница 24

– Буду рада оказаться вам полезной, милорд.

– Хорошо. Можете приступить завтра вечером, если это вас устроит.

– Я приду, сэр. – Сердце ее пело от радости. Даже если она будет занята не чаще двух вечеров в неделю, и то ее жалованье увеличится больше чем вдвое! Подумать только, а она боялась, что Доминик ее уволит!

Она уже собиралась встать, думая, что разговор окончен, когда голос Доминика вдруг остановил ее:

– И еще одно, мисс Шервуд. Возможно, вам придется работать здесь, когда стемнеет. Я считаю своим долгом предложить вам пользоваться моей каретой.

– О Боже... Но это невозможно! – твердо ответила Оливия.

– Почему, позвольте спросить? – Глаза его сузились.

– Потому что... потому что могут неправильно понять. Это будет выглядеть некой сомнительной привилегией, если вы понимаете, что я хочу сказать.

Отказ девушки явно разочаровал его. Это было видно по тому, как он сурово сжал челюсти.

– Я думал, мы с вами согласились что забота о вашей безопасности – моя обязанность.

– Нет, сэр. – Набрав полную грудь воздуха, Оливия покачала головой. – Это вы так решили, но я с вами не согласилась... И не соглашусь никогда, – с нажимом добавила она. Но похоже, упрямства и ему было не занимать.

– До вашего дома довольно далеко, мисс Шервуд.

– Не дальше, чем до дома, где живет Шарлотта, милорд.

– Да, но ей не приходится уходить так поздно, как вам.

Она открыла рот, чтобы возразить, но возражать было нечего. Тут он был совершенно прав.

– Сэр, я вполне в состоянии позаботиться о себе.

– Вы не оставляете мне выбора, мисс Шервуд. Иначе говоря, раз, вы отказываетесь от кареты, придется мне взять на себя труд самолично провожать вас до дома. Отныне, если вы...

– Нет! – вскрикнула она. – Так нельзя!

– Почему? – холодно осведомился он.

– Вы ведь мой хозяин, сэр! Это... это неправильно.

– Но я ведь наполовину цыган! – Губы его раздвинулись в улыбке, но глаза по-прежнему оставались холодными. – Разве не глупо ждать от меня правильных поступков, как вам кажется?

Встав с кресла, он вышел из-за стола и направился к ней. Доминик взял ее за руку и помог подняться, а она, слишком удивленная, чтобы возражать, молчала.

– Что ж, оставим пока этот разговор. Но не думайте, что я сдался. Очень скоро мы с вами вернемся к этому делу.

Что толку было снова спорить?

– Хорошо, – медленно кивнула Оливия. – Но вначале я хотела бы узнать... Это ведь вы послали за мной Люцифера вчера вечером, не правда ли?

– Люцифер – просто собака, мисс Шервуд. Он бежит, куда ему хочется.

– И куда вы ему прикажете, не так ли?

Его нарочито мягкий голос нисколько ее не обманул. Но блеснувший в глазах насмешливый огонек заставил Оливию насторожиться.

Доминик промолчал, не признавшись, но и не отрицая ничего. Казалось, он вообще об этом не думал. Оливия вдруг почувствовала, как он мягко сжал ее пальцы. Перевернув ее руку ладонью кверху, он внимательно вглядывался в тонкие линии, бороздившие кожу. Оливия вспыхнула и попыталась высвободиться, но Доминик только сильнее сжал ей руку. От его прикосновения с ней творилось что-то странное. Она едва сознавала, что с ней происходит. Оливия твердила себе, что он ей неприятен, что она невзлюбила его с первого взгляда... и понимала, что обманывает сама себя. Все было совсем не так. Подняв на него затуманенные глаза, она только молча смотрела, как он поднес кончики ее пальцев к губам.

– Так, значит, до завтра, мисс Шервуд.

Язык будто присох к гортани, и Оливия лишь молча кивнула. Доминик выпустил ее руку. Торопливо присев, она выскользнула из кабинета и скатилась по лестнице, будто сам дьявол хватал ее за пятки.

А Доминик после ее ухода еще долго сидел в кабинете. Взгляд его был прикован к двери, которая только что захлопнулась за Оливией. Какая же она красавица, вздохнул он. Однако Доминдк готов был поклясться, что сама девушка об этом и не подозревает. Уходя, она выглядела испуганной и немного растерянной, хотя обычно, как ему казалось, редко теряла присутствие духа. Но ему нравилось дразнить ее. Доминик искренне наслаждался, когда видел ее такой смущенной, немного растерянной. Разумеется, он догадывался, что она думает о нем: вне всякого сомнения, Оливия по-прежнему считает его негодяем. Бесчестным соблазнителем. Воспоминания о том, что случилось накануне вечером, были почти болезненно четкими. Интересно, что бы она подумала, пришло в голову Доминику, если бы узнала, что все то время, пока она стояла перед ним, он молча любовался тем, как последние солнечные лучи играют в ее волосах, заставляя их переливаться огненными бликами. Он сгорал от желания коснуться их хотя бы кончиками пальцев, проверить, действительно ли они такие мягкие, какими кажутся па первый взгляд. А стоило Оливии заговорить, как взгляд его упал на ее губы. И он уже не мог думать ни о чем другом. Все его тело мучительно ныло от желания. Он отдал бы все, что имел, лишь бы сжать ее в объятиях, а потом найти ее губы и изведать их душистую сладость.

Доминик нахмурился. Он вел себя глупо и по-мальчишески. Дурак, вот он кто, с горечью подумал Доминик. Проклятый осел! Он приехал в Рэвенвуд по многим причинам, но прежде всего для того, чтобы найти мир в своей душе.

Но все обернулось по-другому. Признаться откровенно, он не знал ни минуты покоя с того дня, как впервые увидел Оливию.

Губы его искривились в горькой усмешке. Она никогда не сможет полюбить его, жди он хоть тысячу лет. И пусть он богат... пусть теперь у него есть титул... пусть сама она всего лишь служанка в его собственном доме – все это ничего не значит. В глазах Оливии он навсегда останется невежественным цыганом.

Он это понимал... Ведь он не раз и не два ловил в ее глазах это выражение... О, конечно, Оливия пыталась и виду не подавать, но он-то знал...

О да, Доминик знал... Недаром он столько раз видел такое выражение и прежде, чтобы безошибочно понимать: Оливия никогда не сможет этого забыть...

И он не сможет.

– О, ты только посмотри, мы как раз рядом с пивной! – воскликнула Эстер. Подхватив Эмили под локоть, она подпела ее к скамейке и усадила. – Посиди-ка здесь, милочка. Я мигом. Заскочу на минутку в пивную да пропущу глоточек горького с моим муженьком. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я вернусь.

– Но, Эстер... – Эмили беспомощно вытянула руку.

Ответа не последовало. Рука Эмили бессильно опустилась на колени. Что ей было делать? Оставалось только набраться терпения и ждать.

Время, казалось, текло бесконечно. То и дело неподалеку слышались шаги, но никто не пытался заговорить с ней. Солнце припекало довольно сильно, и вскоре у Эмили разболелась голова, а шляпка, которую она обычно надевала, на этот раз, как на грех, осталась дома. Эстер заявила, что не собирается за ней возвращаться.