Грешная женщина - Дениза Иган Страница 24

– Это было не очень разумно. Тебе лучше вернуться на свое кресло.

Какое-то время Морган могла только смотреть в его глаза, сверкавшие желанием. Сердце ее подпрыгнуло, а потом словно расползлось в кашу. О, это правда! Она его действительно любит! И нечего удивляться. Большинство пришедших в отчаяние дамочек влюбляется в своих спасителей. Однако ее чувство далеко превосходило благодарность. Она была благодарна Уэдерли. И любила Барта. Но с капитаном оба эти чувства слились воедино и оказались очень сильными. Уорд поднялся и начал поправлять одежду.

Он кивнул на стопку книг на столе:

– Это что?

– Это? О! Поваренные книги. И книги по этикету.

Он вскинул бровь, подошел к столу и полистал книгу.

– Поваренные? По этикету? Господи милостивый, зачем?

– Я попросила. Ни Фиона, ни Мейв ничего не знают о кухне Новой Англии.

– А ты, надо полагать, хочешь попробовать ржаной хлеб. Я его не особенно люблю, – нахмурившись, сказал Уорд. – И где ты их взяла?

– У Роберта.

Уорд удивленно вскинул голову:

– У Роба? Когда?

– Сегодня утром. Он наблюдал, как меняют мебель.

– А, – произнес Уорд, оглядевшись. – Я и не заметил.

Морган озорно улыбнулась:

– Может быть, тебя отвлек мой пеньюар? Или Кабот, которого мы проклинали?

– Твой пеньюар отвлекает куда сильнее и выглядит значительно приятнее, чем Кабот, – с кривой усмешкой сказал Уорд, – Тебе нравится новая мебель, Морган? Как ты и просила, никакой готики.

– Нет. Это рококо, да? – спросила она, одобрительно проведя рукой по светло-голубой обивке и изящно изогнутому розовому дереву. – Она выглядит довольно… дорого.

Уорд улыбнулся и положил книгу на стол.

– Она сделана американцем по имени Белтер.

– О! – облегченно сказала Морган. – Тогда она мне нравится. Он из Бостона?

Заметив ее облегчение, Уорд с трудом сдержал усмешку. Работа Белтера шла нарасхват и стоила весьма дорого. Эта мебель была лучшим из всего, что он когда-либо покупал.

– Он из Нью-Йорка.

– Из Нью-Йорка? Разве не практичней было купить что-нибудь сделанное в Бостоне?

– Возможно, – ответил Уорд, усаживаясь на диван рядом с ней. – Но я предпочитаю эту.

– Тогда странно, что ты не поставил ее у себя дома и не заменил свою старую мебель.

Представив себе потрясенное изумление высшего общества, Уорд усмехнулся:

– Если бы я это сделал, меня бы вышвырнули из Бостона.

Морган недоуменно склонила голову набок:

– За покупку новой мебели? Какая нелепость!

– За то, что я сменил старую на новую, дорогая моя. Бостонцы лелеют свои традиции и с подозрением смотрят на новшества.

– Но у тебя есть газовое освещение и водопровод!

– Мы делаем исключения ради новых изобретений и чистоты. Впрочем, довольно об этом. Ты хочешь сказать, что вот эти-книги – единственное твое развлечение?

Морган весело рассмеялась, чувствуя, как расходятся во все стороны теплые волны восхищения.

– Ты не думаешь, что этикет может быть полезным? Стыдись, капитан!

– Я думаю, – сухо отозвался он, – что для тебя, любовница, это просто потеря времени. Будь благоразумной. Что до более веселых развлечений, так у меня есть очень неплохая библиотека. Принести тебе что-нибудь?

Она свела брови.

– Даже не знаю. Что ты понимаешь под «веселым»?

– Хоторн, например, или Диккенс.

– Да, конечно, следует признать, что они ревнители нравственности, но… я бы предпочла что-нибудь более пылкое.

– Пылкое? Может быть, роман? Сэра Вальтера Скотта или мисс Остен?

Ее щеки слегка порозовели.

– Я бы не назвала мисс Остен пылкой.

Уорд медленно произнес:

– Еще более пылкое?.. Ричардсон подойдет? «Памела»? Или «Кларисса»?

Ее глаза загорелись.

– О да! Отец решительно запрещал мне их читать. А может быть, у тебя есть что-нибудь еще менее нравоучительное?

– А, теперь я понимаю, – ответил Уорд, чувствуя себя неловко. Ему очень нравилось общество Морган, но ее все усиливающийся интерес к вульгарности тревожил, напоминая ему собственного отца. – У меня есть такие вещи, но подобные книги пишутся не для леди. Более того, они противозаконны.

– Я не леди, – вздернув подбородок, сказала Морган. – Я любовница, и мне кажется, что такие романы как раз и созданы для того, чтобы их читали любовницы.

– В Бостоне в двадцатые годы человека отправили в тюрьму за то, что он продал «Фанни Хилл». [4]

– Надеюсь, не тебе? – расхохоталась она. – Я с наслаждением прочту «Фанни Хилл». А что до противозаконности, то какое это имеет значение? Я и сама вне закона.

– Хорошо, я завтра принесу. А сейчас, если я не ошибаюсь, Мейв собирается доложить, что обед подан. Черный бархат – до чего подходящий выбор, – сухо добавил он, помогая Морган одеться. – Ведьминский цвет. Господь свидетель, ты меня заколдовала. Если бы мы жили в старые времена в Салеме, тебя бы наверняка судили за ведьмовство.

– В Салеме? – спросила Морган, и ее глаза заблестели. – А где это?

Уорд чмокнул ее в лоб.

– Поговорим об этом за обедом. Я пришлю тебе книгу про Салем, чтобы среди всего этого бесчинства ты не утратила вкуса к образованию.

– Разве остальные книги не образовательные? Именно поэтому, – лукаво добавила она – я и хочу их прочесть!

Ласково улыбаясь, Уорд перечитывал письмо Эдварда. Он словно слышал его смеющийся голос.

«Сэр капитан!

Да, жениться! Ты уже слышал новости! Можешь вообразить меня не распущенным повесой, а степенным и добродетельным человеком, причем женатым на благородной даме, леди Эмилии Каннингем! Можешь? Но именно это со мной и случится двадцать пятого января. А ты должен при этом присутствовать, сэр! Ро не может – Фрэн вот-вот родит, и он не хочет оставлять ее одну. Превратился в настоящую тряпку.

Можешь не сомневаться – я таким никогда не стану. Ну, не раньше чем через год!

Уорд, ты полюбишь мою Эми, клянусь. Но только не слишком ее соблазняй! Я знаю, как женщины попадаются на эту удочку – на твою оскорбленную суровость и мрачные взгляды, Ха-ха! Но она чудесная – как может быть, чтобы подобные красота и душа достались одной женщине?!