Тайные сомнения - Карен Робардс Страница 24

На следующее утро Сара собрала остатки мужества и вызвала Галагера в контору. Он вошел и остановился у большого чистого стола, на котором она вела бухгалтерские книги. Сара села. Галагер, не слыша приглашения, остался стоять перед столом, разделяющим молодых людей. Шляпу Доминик держал в руках. Сара взглянула на него. Галагер уставился на девушку синими глазами, в которых кипела ярость. Несмотря на внешнее спокойствие, Сара была разъярена не меньше, чем Галагер. Ей казалось, что все нервы сжались в трепетный болезненный комок, но мужчина не должен этого знать. Вдобавок ко всему она стала разговаривать с ним суровым голосом, уверяя, что если хотя бы раз он позволит себе забыться, то ей придется доложить о его поведении отцу. Конечно, он получит самое строгое наказание. Она старалась доказать ему, что вина за случившееся целиком и полностью ложится на его плечи. Девушка не замечала того, что ее глаза призывали его вспомнить, каким образом реагировало ее тело на его столь возмутительный поступок.

Пока Сара говорила, Доминик молчал, холодно и отчужденно глядя на нее. Он был такой большой, что, казалось, маленькая комната становилась в его присутствии совсем крохотной. Как Сара ни старалась, она никак не могла понять, что он думает сейчас.

Закончив свою речь, Сара надменно и презрительно осмотрела молодого человека. Она ждала, но Галагер не произнес ни слова. Вместо этого, он поклонился насмешки ради, нагло и пренебрежительно, круто повернулся и решительно вышел вон, не дожидаясь дозволения.

Сара растерянно посмотрела, как за ним закрылась дверь. Ей с огромным трудом удалось сдержаться и не запустить ему вслед тяжелым стеклянным пресс-папье.

С тех пор она почти не разговаривала с молодым человеком, только отдавала ему распоряжения. Холодным, бесстрастным тоном она произносила необходимые слова. Его ответы были отрывистыми и абсолютно вежливыми, подчеркнуто-вежливыми.

– Да, мисс Сара. Нет, мисс Сара.

Живой ирландский выговор поддразнивал, а глаза откровенно насмехались. Сара выходила из себя, злилась и чувствовала, что необходимо все рассказать отцу. Обо всем, начиная с вопиющей самонадеянности и кончая отказом признать отведенное ему место. Но поведать отцу обо всем было невозможно, тогда надо было бы признаться в том, что она целовалась с каторжником. А на это у Сары не хватало духу.

За день до бала начали съезжаться гости. Многие жили так далеко, что собирались погостить двое-трое суток. И конечно же, каждый приглашенный должен был побывать на балу.

Сара очень обрадовалась, когда приехали Том и Мэри Итон вместе с тремя сыновьями. Следом прибыли Амос Мак-Клинтокс и его единственное чадо, дочь Хлоя. Одиноких мужчин устроили в общежитии каторжников, которое по такому случаю было отремонтировано и тщательно вычищено. Каторжникам на время пребывания гостей пришлось перебраться в овчарню.

Тома и Мэри Сара поселила в собственной гостиной, которую снова пришлось на время переоборудовать в спальню. Хлоя была одной из ближайших подруг Лизы и поселилась с ней. С ними будет спать и Кэти Армбрустер. В конце концов Сара освободила и свою спальню, чтобы поселить какую-нибудь супружескую пару и перебралась на чердак вместе с миссис Эботт и служанками. Предполагалось, что Сара поступила так для удобства гостей, но девушке просто не хотелось находиться в покоях, где будут жить несколько юных леди. Почти все девушки, которые приедут на бал, по возрасту больше подходят в подруги Лизе. Они обращались с Сарой словно она была представительницей старшего поколения. В их поведении подсознательно проскальзывали нотки жалости к старой деве, упустившей в свое время возможность выйти замуж. Сара понимала, что девушки ведут себя так непреднамеренно, но ей не становилось легче. Она и без того болезненно реагировала на самые осторожные намеки о затянувшемся девичестве.

Вскоре после того, как Итоны и Мак-Клинтоксы были устроены, гости продолжали прибывать. Они появлялись в течение всего дня, нескончаемым потоком. В большинстве это были грубоватые, простодушные, сердечные люди, привыкшие к неудобствам и длительным переездам по стране, которую им довелось осваивать. Жару они считали просто досадной неприятностью и ничем более. К расстояниям в Австралии относились спокойно, даже если приходилось не одну ночь проводить под открытым небом. Не все гости были достаточно богатыми людьми, но все могли позволить себе короткий отдых. Все гости занимались животноводством и все, без исключения, являлись убежденными сторонниками принудительного труда каторжников. Наблюдая за ними и за каждым гостем отдельно, Сара внезапно вздрогнула, представив, как они бы прореагировали, узнав, что она еще недавно сгорала в пламени плотского влечения к каторжнику…

В присутствии гостей Лидия играла роль хозяйки поместья. Она безумно наслаждалась вниманием приехавших, сидя в начищенной до блеска гостиной. Служанки под руководством Сары вымыли здесь все от пола до потолка. Лидия угощала гостей чаем из серебряного богато украшенного сервиза. Сара сама начищала его до блеска, так как служанки были заняты другими делами.

Хозяйка вела с гостями непринужденную беседу, окружающие перешептывались между собой, считая, что вторая жена Маркхэма очень красива и совершенно очаровательна.

По случаю приема гостей Лиза надела новое бальное платье, Лидия решила обновить весь гардероб дочери. Всякий раз наблюдая, как девица блистает в зеленом атласе или персикового цвета парче, Сара морщилась и вспоминала об опустевшей казне фермы.

Денег, потраченных на одежду, еду, напитки, обновление посуды, приборов, меблировку, белье (список можно продолжить бесконечно), хватило бы с лихвой на то, чтобы кормить всех овец зерном круглый год.

В доме, полном гостей, Сара не могла не думать о Галагере. Она благодарила Бога за царящую вокруг нее суету. Персиваль отослал Доминика в конюшню до тех пор, пока не разъедутся гости. Сара хоть на время почувствовала себя спокойной. Она не видела молодого человека и старалась забыть о его существовании. Пока он находился рядом, она никак не могла чувствовать себя в безопасности. Ей постоянно казалось, что он наблюдает за ней, неприязненно усмехаясь.

Однако в день бала она с удивлением услышала, как он поздоровался с миссис Эботт. В это время Сара находилась в маленькой кладовке за кухней, проверяя, достаточно ли у нее варенья, желе и прочих лакомств, для того, чтобы угостить пятьдесят с лишком человек, которые настроились повеселиться всласть за счет Ловеллы.

Миссис Эботт отчаянно пыталась спасти именинный пирог Лизы, у которого по настоянию Лидии было семнадцать ярусов. Два коржа не подошли, и бедная миссис Эботт была в отчаянии. Лидия требовала, чтобы количество коржей не вздумали уменьшать.

Сара перестала работать и замерла, впервые за несколько последних дней услышав голос Доминика Галагера. Потом она услышала за спиной звук приближающихся шагов, и сделала вид, что очень занята.

– Мне необходимо поговорить с вами, – низкий, глубокий голос с легким ирландским акцентом прозвучал у нее за спиной, он был совершенно не похож на чей-то другой.

– Да? – удивилась Сара, медленно поворачиваясь к нему. Ее снова изумила яркая синева огромных глаз. Всякий раз, думая об этом молодом человеке, Сара считала, что придумала столь ясную небесную лазурь. Но происходила очередная встреча, и девушка убеждалась, что глаза у Галагера синее, чем можно себе представить. Он стоял в дверях кладовой и недовольно хмурился. Голова касалась верхней перекладины дверного проема, а фигура почти заслоняла его. Доминик был одет, как обычно одеваются осужденные на Ловелле – в свободную белую рубашку и узкие черные брюки.