Река блаженства - Тия Дивайн Страница 24

– Не понимаю.

– Вряд ли вы сможете это понять. Но я настаиваю.

– И мы не будем спать вместе?

– Не будем.

Уж не безумен ли он? Что за дурацкие условия?

– А если мне захочется настоящей близости?

– Исключено. Я буду ласкать вас, когда и как пожелаю. И учтите, я бываю весьма требовательным. Даже ненасытным.

– Хотелось бы увидеть вас в этом качестве.

– Скоро увидите, ханум.

Она закрыла глаза, пытаясь представить все, что он собирался с ней делать.

– Обещаю, что после меня вы не захотите другого мужчину.

Он помедлил мгновение, наблюдая, как лунные блики играют на ее теле, на трепещущей груди.

– Но это лишь в том случае, если вы согласитесь на этих условиях ехать со мной в Англию.

Она судорожно сглотнула. Значит, он не будет с ней спать, только ласкать ее грудь. Что же, не так уж высока цена.

Она провела языком по губам:

– Я согласна.

– На что согласны?

Она снова сглотнула.

– Согласна предоставить вам мое тело в ваше полное распоряжение на все время нашего путешествия.

– А теперь отдайте мне пистолет и нож.

– Не думаю, что стоит это делать.

– Поверьте мне, моя дорогая девочка. Я гораздо больше хочу ласкать вас, чем бросить где-нибудь по дороге. Доверьтесь мне. Без вас мое путешествие не станет короче, а путешествовать с вами будет гораздо приятнее, если я буду знать, что каждый вечер смогу ласкать вас. Мы же взрослые люди. Вы отдадите мне оружие, а я вам то, что обещал.

– Когда? – спросила она, задыхаясь.

– Завтра, в конце дня, когда мы остановимся на ночлег. В Сефре раздобудем большую палатку, несколько ковров и подушек, чтобы было удобнее вести наши сексуальные изыскания в конце долгого дня. Вы разденетесь, и тогда…

– Я не могу ждать до завтра. Посмотрите на мои соски.

– Завтра, ханум, когда мы останемся одни на широких просторах пустыни, в нашем маленьком мирке, в палатке, и тогда я покажу вам, что может искусный и ненасытный любовник.

Ранним утром они проезжали по Сефре, где жизнь уже била ключом. Джорджи всю ночь не спала, мучимая желанием. Чарлз возбудил ее, и она чувствовала себя неудовлетворенной.

Чарлз исчез, как только она отдала ему оружие, и она понятия не имела, где он. Быть может, развлекается с другой женщиной. Впрочем, вряд ли, бережет себя для нее.

Чарлзу предстояло сегодня продать лошадей и мула. Она следовала за ним с опущенной головой, само смирение и послушание, пока он важно шагал по базару.

Как только они двинулись между рядами, их окружили люди и принялись яростно торговаться.

Она улавливала лишь одно то и дело повторявшееся слово – «кади», когда Чарлзу вручали деньги.

В конце концов у него в руках оказался целый мешок бумажных денег за двух проданных породистых лошадей, а мула и их скудный скарб, предназначенный для путешествия, он отдал в придачу и выглядел очень довольным.

– Во время путешествия, ханум, нам не придется страдать от неудобств.

– Неужели? Оттого что мы пойдем пешком?

– Нет, нет, мы поедем на верблюде.

Она снова услышала слово «кади», когда он торговался, покупая трех верблюдов, договариваясь о том, чтобы на них погрузили достаточно корма для животных и провиант. Он купил еще два меха для воды, коврик, чтобы постелить в палатке, роскошные подушки и одеяла, тарелки, чашки, приборы, два горшка, котел для кипячения воды, низенький складной столик и необходимую и достойную одежду для нее.

Необходимую? Достойную?

Скрытая темным тяжелым хлопчатобумажным покрывалом и чадрой, она чувствовала себя невидимой и теперь ничем не отличалась от остальных женщин с шаркающей походкой, сновавших между рядами с товарами.

Кади, кади… Видя, что у него есть деньги, торговцы совали товары прямо ему в лицо.

– Что такое «кади»?

– То же, что «мастер» в английском. Господин.

Он то и дело останавливался, делая очередную покупку: то круг козьего сыра, то сахар, то мешок проса или риса.

– Теперь осталось встретиться с нашим проводником, и можно отправляться в путь.

Проводника звали Рашми. Это был дородный мужчина средних лет в развевающихся одеждах. Он ожидал их у северных ворот с верблюдами и всем скарбом, переложенным соломой и упакованным в корзины, свисавшие по обе стороны верблюжьего крупа.

– Итак, сегодня мы проделаем первый отрезок пути, – сказал Чарлз.

Стражник открыл ворота, и медленно, гуськом, они двинулись в путь через западные ворота города и окунулись в облако зноя и бескрайние пески, лежащие под столь же бескрайним небом пустыни.

Не было ни деревца, ни кустика в этом ландшафте. Только песок, небо, солнце и тяжело ступающие животные. В полдень они устроили привал, чтобы утолить жажду и поесть, снова взобрались на верблюдов и двинулись дальше.

Медленно-медленно они погружались в неведомое, и Рашми вел их вперед, ориентируясь по солнцу, опираясь на свой опыт и инстинкт. В первый день им предстояло проделать довольно большой отрезок пути, и он был самым тяжелым из-за невыносимой жары.

Джорджи боялась потерять сознание от запаха и ровного покачивания верблюдов, от обжигающей жары, а также от соприкосновения с тканью покрывала. Ей до боли хотелось вернуться в Сефру и там остаться.

Она была согласна на все, только бы избежать удушья и пытки этим невыносимым зноем.

Наконец солнце начало опускаться за горизонт, золотистый шар теперь напоминал о себе только лиловатыми и розовыми полосами заката, быстро сменявшегося сумерками. Они остановились на ночлег. В центре пустоты. Такова пустыня – путь в никуда, с тоской размышляла Джорджи. Чарлз и Рашми принялись ставить палатки: для Рашми – поблизости от верблюдов, для нее и Чарлза – поодаль.

Между двумя палатками Чарлз развел костер, использовав в качестве топлива солому и верблюжий навоз, и повесил над огнем два горшка – для воды и для мяса с овощами.

Джорджи было велено удалиться в палатку и приготовиться к вечеру.

Конечно, он не сможет этого сделать, Чарлз не сможет, думала она с замиранием сердца. Джорджи расстелила на полу коврик, положила на него подушки и одеяла. Тени Чарлза и Рашми, двигавшихся возле костра, время от времени загораживали свет, струившийся в палатку. Сердце ее учащенно билось, дыхание стало прерывистым. Она желала, чтобы он овладел ею. Ее снедал телесный голод, и в то же время ей хотелось унизить его. Даже это кошмарное путешествие не может отбить охоту заниматься сексом, думала она раздраженно. Он обещал ласкать ее, как никто прежде.