Стань моей свободой - Ольга Славина Страница 24

— Боже, боже! Как я могла?! — откровенно издеваюсь я и продолжаю уже другим, злым голосом: — Это раздутое эго, Ян, и непомерное самомнение. Ты развёлся и вернулся, думая, что я побегу тебя жалеть? Как тогда брошу всё и всех? Пожертвую спокойной жизнью ради тебя? Чёрта с два! Да, я не могу побороть это кретинское помешательство, зато могу включить голову, а, значит, я выиграю.

— Уверена? — криво улыбается он. — Насколько хватит твоей уверенности, когда мы снова окажемся наедине?

— А сейчас мы посреди бразильского карнавала? — саркастически замечаю я, обводя рукой торговый зал. — Если тебе приспичило бороться за свои мифические чувства, хрен с тобой, трать нервы сколько хочешь, но, Ян, — я сверлю его мрачным взглядом, — если доведёшь меня до ручки, будь готов к тому, что я доведу тебя до больницы.

Мгновение борьбы взглядов и я, наконец, возвращаюсь к детям.

— Жень, замени меня? — я отвожу его в сторону после мастер-класса по самодельным вулканам. Не знаю, куда делся Ян, но в зале его точно нет.

— Вы уезжаете? — Какой беспокойный тон.

— На пару часов, к концу программы вернусь, — ободряюще коснувшись Жениной руки, я отхожу и за спинами увлечённых детей иду к выходу.

Очередное головокружение накрывает уже на крыльце, но именно для таких случаев я и заказывала крепкие перила. Пока отступает темнота, я вспоминаю, что машина всё ещё кукует у дома и чертыхаюсь сквозь зубы. Такси подъезжает только через десять минут, а ещё через двадцать я поднимаюсь на лифте на пятый этаж. «Спутник» уедет в шесть, так что пару часов на поспать у меня будет и к ночи я успею сюда вернуться.

— Алиса? — удивляется выходящий из папиной палаты Кир.

— Тебя пустили, — замечаю я и, проскочив мимо его объятий, захожу внутрь. — Папа?

С утра мало что изменилось. Вокруг всё те же трубки, шланги и мониторы, а папины глаза всё так же закрыты.

— Он спит.

— Что говорят врачи? — Я наклоняюсь над папиным лицом, но реакции нет.

Оглянувшись и не найдя стула, я остаюсь стоять рядом. Страшно даже просто коснуться его руки и я снова чувствую себя шестнадцатилетним подростком, потерявшимся во времени и пространстве.

— Папа, а где мама?

— Она ушла, Лиссет, и больше не вернётся.

— Пока нельзя сказать точно, но оперативное вмешательство врачей позволяет надеяться на полное восстановление в течение двух-трёх лет. — Кир стоит по ту сторону кровати и, как и я, смотрит на отца.

Мне всегда казалось, что их дружба — результат встречи двух активных, но скучающих мужчин, способных ещё очень на многое, но сейчас, смотря на Кирилла, я понимаю, что была не права. Потому что его напряжённый взгляд и складка между бровей показывает, что они давно перешли отметку «приятельство».

— То есть он ещё не приходил в себя? — Чувствуя, как покрываются изморозью внутренности, я всё же касаюсь папиной руки.

Сначала одним пальцем, боясь ощутить лишь холодную кожу, но ладонь оказывается привычно тёплой. Той же, что делала в детстве самолётик, держала за руку в парке и крепко обнимала на выпускном.

— Костя открывал глаза на пару минут, если тебя интересует именно это. — Кир поднимет на меня взгляд. — Идём, здесь пока нечего делать.

Он прав, но уйти вот так?.. Уйти, когда хочется просто сидеть и смотреть как отец дышит? Страшно. По-настоящему, и я бы плюнула на все доводы разума, но силы мне ещё понадобятся. Как минимум на следующие два-три года.

— Тебе необязательно здесь сидеть, — качаю я головой, когда мы заходим в ту самую комнату отдыха, видимо, сделанную как раз для истеричных родственников. — Ты прав, пока мы действительно ничем не можем помочь.

— Кофе будешь?

— Я скоро сама начну его вырабатывать, — отказываюсь я, и Кир запускает кофемашину, а потом садится напротив, внимательно меня рассматривая.

— Что не так, Алиса?

— Издеваешься? — поднимаю я бровь. — Лучше спроси, что в моей жизни так.

— Я не об этом, — под шкворчание кипятка отзывается Кир, неопределённо обводя рукой помещение. — Что не так с тобой?

— У меня… сложности. — В основном с головой. — Это раздражает и поэтому я слегка не в себе.

— И какого свойства эти сложности? — не отстаёт Кирилл.

— Сложного, — усмехаюсь я и подаюсь вперёд. — Тебя снова потянуло на разговоры по душам?

— Я вижу, что что-то происходит и хочу тебе помочь. — Он внимательно осматривает меня от макушки до светлых босоножек. — Алиса, я могу тебе помочь?

— Нет, Кир. Никто не может.

Только я сама, но и тут проблема — в моей голове такой бардак, что любовь мешается с ненавистью, а желания со страхами. И разгрести всё это не смог бы даже Фрейд.

— Дело ведь не в «Саркани»? — настойчиво пытается добраться до истины Кир.

— Кстати, о нём, — вспомнив, я поднимаюсь, — мне нужно возвращаться.

«Саркани» встречает меня оживлёнными детскими голосами и Яном. Который ни черта не уехал, предпочитая продолжать меня нервировать. Какого он вообще здесь делает, если у них должна быть встреча с партнёрами?! Я собираюсь позвать его и задать этот вопрос, но снова наступающая темнота в глазах заставляет отступить к стене.

Это нервы на меня так действуют? Надо бы кровь сдать. Или поесть.

— Алиса, вы вернулись.

— Да, мне нужно было отъехать по делам, — улыбаюсь я Марии Николаевне, не хватало ещё, чтобы она подняла панику. — Как дети? Всё в порядке?

— Да, но только благодаря Евгению и вашему другу, — с улыбкой качает она головой.

— Другу? — Не представляю, как у меня глаз не задёргался после этих слов.

— Ян Антонович мне очень помог. — Подозреваю, что выражение лица у меня стало очень специфическое, потому что Мария Николаевна нахмурилась и решила пояснить: — Маша упала в обморок.

— Как?! — Господи, мне только этого не хватало! Бедный ребёнок! Хотя мы вроде и кондиционеры настроили и воды поставили с избытком, но от тридцатипяти градусной жары не помогает даже это.

— Не переживайте так, Алиса! — Мария Николаевна тепло мне улыбается. — Вы только уехали, и она потеряла сознание прямо у стола с фруктами. Дети переполошились, конечно, но ваш Евгений быстро организовал их, пока я занималась Машей. Вон она видите, сидит рядом с вашим другом. — Маша и правда сидела. Робко улыбаясь и смотря на Яна словно на героя из своих девичьих грёз. — Евгений уже набирал Скорую, но Ян Антонович возник, словно из ниоткуда и сказал, что мы будем слишком долго ждать. Он же усадил меня и Машу в свою машину и отвёз нас в девятку.

Финиш.

— Что сказал врач?

— Что это жара и сосуды. — Как бы она ни была благодарна Яну, но взгляд Марии Николаевны не отрывается от той самой Маши. Пусть ей до подросткового бунта ещё далековато, но и так рослый мужик, сидящий рядом с десятилетней девочкой, выглядит странновато. Особенно, по нашим временам. — Дал совет побольше отдыхать и поменьше перегреваться, но куда там! Мы только вернулись, и Маша сразу поскакала к ребятам, доделывать картину.