Вечные сны о любви - Марианн Уилманн Страница 24

— Это очень опасно, Уиллоу. Я этого не позволю.

— Твое мнение в этом деле ничего не значит, отец. Я иду, это решено.

Уиллоу из Бринхейвена оседлала свою белую кобылицу Мунбим (Лунный луч) и вскочила в седло. Заходящее солнце было уже над горами позади заброшенной главной башни, где в разрушенной каменной темнице был заточен отец девушки, Артемус. Последние лучи превратили ее вьющиеся золотисто-рыжие локоны в жаркий огонь.

— Но Гиблый лес…

— Бесполезно спорить об этом, отец. Есть только один способ освободить тебя — задобрить Лишу. Ты поможешь мне или нет?

Она точно знала, каков будет его ответ.

— Конечно же, помогу. — Это было ворчание, и отнюдь не добродушное. — Раз уж не могу отговорить тебя. Думаю, еще не родился такой человек, который мог бы остановить тебя, если ты решила что-то сделать. За исключением, быть может, молодого Адриана…

Уиллоу боролась с болью, терзавшей ее всякий раз, когда она думала о сэре Адриане.

— Отец, — прошептала она, — ты знаешь, что я самый покладистый человек на свете. Но в этом случае я должна пойти против твоей воли. Если я не найду ожерелье Ниссы не верну его Лише, она сдержит свое слово и будет держать тебя в заточении сто лет.

— Но Гиблый лес, Уиллоу. Пожалуйста, будь хоть раз благоразумной. Это место кишит всевозможными отверженными и злобными существами — не зря говорят, что из его глубин не вернется живым и целое войско рыцарей!

— Не волнуйся. Я буду осторожна.

Конечно, Уиллоу знала эти рассказы. Когда она вспомнила страшные истории, которые слышала о Гиблом лесе с самого детства, у нее слегка свело в животе. Но она должна была спасти отца, а это был единственный способ. Лиша-колдунья произнесла заклинание, которое завлекло его в темницу главной башни, а потом обрушила на него стены, и он оказался в западне. Воздуха было достаточно, чтобы не задохнуться, а еда и питье появлялись каждый день по волшебству. Отец мог бродить по темнице, но выбраться оттуда был не в состоянии, а Уиллоу не удалось проникнуть туда внутрь после двух дней бесплодных попыток.

Магия Лиши была очень сильна, гораздо сильнее магии Артемуса, а его сила уже и так истощалась. Поймать волшебника в ловушку, чтобы он не мог находиться под светом луны и звезд, — самый верный способ лишить его волшебных сил, и Уиллоу знала, что если она не поспешит, то даже его Сила снов, благодаря которой он был больше всего известен, сойдет на нет и едва ли достигнет стен, которые его окружали.

— Я буду осторожна, отец.

Уиллоу была хрупкого сложения, а черты ее сужающегося книзу лица изящны и милы. Привлекали внимание маленький, чуть веснушчатый нос, щеки, словно изваянные скульптором, красивый подбородок. Но самым удивительным были умные темно-синие глаза, чарующие, как звезды. И еще они отражали, как в зеркале, каждое чувство. Сейчас глаза светились решимостью, блестели, словно глаза идущего на бой воина.

— У меня есть мой кинжал и мешочек, и еще мозги, — сказала она спокойно. — Поэтому постарайся не волноваться. Но если у тебя появится какая-нибудь догадка о том, где в логове Тролля может быть спрятано ожерелье, ты сообщи мне ее во сне. Хорошо, отец?

— Конечно. Я был там еще мальчиком и мельком видел ожерелье, но это было очень давно…

Она уловила его вздох, когда хриплый голос отца прозвучал у нее в голове, и она знала, что он волнуется, что он в отчаянии и полон решимости помочь ей.

— Наверняка я вспомню что-то полезное, если сосредоточусь на этом, и пошлю тебе все, что придет мне на ум. Но, Уиллоу, я хочу, чтобы ты подумала еще раз. Или хотя бы возьми с собой для защиты какого-нибудь мужчину. Я знаю одного весьма достойного рыцаря — его зовут сэр Дадли…

— Сейчас почти все рыцари трех королевств в отъезде, они пытаются завоевать руку принцессы Мэйдин, совершая подвиги, — резко возразила она, встряхнув головой. — Кроме того, мужчина будет мешать мне. Он будет постоянно суетиться и волноваться за меня, и я вынуждена буду убеждать его, что не боюсь, что не голодна или что мне не холодно, или…

— Уиллоу. Послушай меня. — Голос отца звучал еще более умоляющим. — Если с тобой что-то случится, я себе никогда не прощу. Остановись и подумай, моя девочка. Это поспешное, необдуманное решение и…

— Если уж говорить о поспешных и необдуманных решениях, то тут ты меня превзошел, — воскликнула она. — Я до сих пор не понимаю, зачем тебе нужно было превращать любовника Лиши в жабу. — Ее тонкие пальцы сжали поводья норовистой Мунбим, которая встала на дыбы в угасающем свете. — Я тысячу раз говорила тебе, что эти твои метаморфозы не доведут до добра.