Обрученные ураганом - Лиз Филдинг Страница 24

Миранда глубоко вдохнула, и Джаго подумал, что она не собирается закрывать эту тему, но он ошибся.

— У нас все еще сегодня? — спросила она. — Кажется, что с тех пор, как я поднималась по той тропинке, прошла целая вечность.

Достав из кармана телефон, она включила его и, посмотрев на часы, облегченно вздохнула.

— Уже завтра. Когда начнет светать?

Джаго посмотрел на экран.

— Через несколько часов.

Он чувствовал, как она дрожит. Не от холода. Потрясение, голод и жажда сделали свое дело.

— Почему ты не просматриваешь сообщения? — спросил он, чтобы вернуть ее к реальности.

— Аккумулятор…

— До рассвета мы никуда не пойдем, — перебил ее он. — Ответь на них. Скажи своим родным, как сильно ты их любишь.

— Я не стану этого делать! К тому же здесь все равно не ловится сигнал. — Затем, поняв смысл его слов, она произнесла: — О, я все поняла. Ты хочешь, чтобы я набрала прощальное сообщение? Чтобы у них осталось от меня хоть что-то на случай, если мы не сможем отсюда выбраться и нас найдут слишком поздно?

Неужели он действительно имел в виду это? Возможно…

По крайней мере, ей было кому оставить сообщение.

— Мы выберемся, — сказал он с большей убежденностью, чем чувствовал на самом деле. Кто знает, что обнаружит дневной свет? Им придется опять карабкаться наверх, только теперь они были ослаблены, и у него болело плечо. Он не сможет вытащить ее во второй раз. — Ты увидишься с ними раньше, чем думаешь, но, если отправишь сообщение, тебе будет спокойнее.

— Ты считаешь? А как насчет тебя самого, Ник?

— Насчет меня?

— Есть ли кто-нибудь, кому бы тебе хотелось оставить последнее сообщение? Что поможет тебе почувствовать себя лучше?

Он прекрасно понимал, что она ему говорила. Чтобы он оставил сообщение своим родителям. Похоже, ей было трудно понять, как он мог уйти, каким опустошенным себя чувствовал. Но родители были для него всем. Они с детства прививали ему основные добродетели, и он им верил. Верил лжи.

— Я бы не отказался еще от одного поцелуя, если он у тебя остался в запасе, — сказал он, чтобы ее отвлечь.

Но Майри услышала в его словах нечто больше, чем просто добродушное поддразнивание. В них было что-то, что она узнала. Ник Джаго рассказал ей свою историю. Чтобы она чувствовала себя не такой одинокой, он поделился с ней своей болью, такой глубокой, что он отказался от своего привычного мира и сменил фамилию.

Она понимала такую боль. Понимала, как эта боль порабощает все твое существо. Знала не понаслышке, что для того, чтобы спрятать эту боль, тебе постоянно приходится носить маску, и постепенно ты так с ней сродняешься, что даже самые близкие люди принимают ее за твое истинное лицо.

Пока в конце концов ты сам не начинаешь в это верить, и, если кто-то другой вовремя не попытается тебя снасти, показывая тебе темные стороны своей жизни, помогая открыть в себе огромный потенциал неиспользованной любви, ты утратишь себя навеки.

Ник Джаго спас ее от этой смерти. Что может сделать она, чтобы спасти его от унылого существования, на которое он себя обрек?

Он ответил на ее вопрос, но неужели все было так просто?

— Поцелуй? — повторила Майри.

Прямо над головой виднелся крошечный кусочек неба с сияющей звездой.

— Это будет утешительный поцелуй? — произнесла она, копируя его тон. — Или тот, который заставит нас забыть обо всем остальном? — Она легонько провела кончиком пальца по его губам.

Джаго нарочно ее провоцировал. Он хотел таким образом помешать ей произнести слова, которые не хотел слышать, заставить его посмотреть в лицо проблеме, от которой он бегал все эти пятнадцать лет.

Он ожидал бурной реакции, но продолжительная пауза, последовавшая за его шутливым предложением, застала его врасплох. Ему даже захотелось извиниться, сказать, что он пошутил.

Но когда она задала вопрос и коснулась его губ, он понял, что это было всего лишь затишье перед бурей. Не успел он перевести дух, как ее губы накрыли его рот, и по его жилам начало разливаться пьянящее тепло, пока он не перестал чувствовать боль. Затем ее пальцы скользнули вниз по его шее, туда, где пульсировала жилка, и их прикосновение наполнило его энергией. Ему казалось, что долгие годы его тело дремало в ожидании этого момента. В ожидании Миранды Гренвилл, прогнавшей своим поцелуем темноту, в которой он жил все эти годы.