Даю слово - Лаванда Риз Страница 24

Телефон Захара начинает настойчиво вибрировать. Звук он, видимо, отключил раньше, чтобы его ничего не отвлекало от общения со мной, но вибрация всё равно раздражает и его, и меня, пока он не выдерживает и не лезет узнать, кому там не терпится вломиться в наш запланированный вечер. А когда увидел, кто ему пытается дозвониться, нахмурился и с яростью швырнул телефон на сиденье. Да уж, сердиться этот парень умеет очень даже красноречиво, и когда Мазур в гневе с ним даже дышать рядом тяжело. Я сделала вид, что не придаю этому значения, но телефон-камикадзе принялся квакать, принимая сообщение за сообщением. И тогда Захар взорвался!

— Солнышко, ты меня прости за эту сцену, но я собираюсь ей ответить в самых неприкрытых выражениях. Мне скрывать перед тобой нечего, ты уже немного знаешь каким я бываю и должна знать каким я могу быть. А чтобы тебе было ещё интереснее, включу громкую связь! — процедил он сквозь зубы, хватая телефон.

— Захар, это не обязательно, — он в ответ, играя желваками, лишь покачал головой, решение принято и бульдозер с дороги не свернуть. Чем дольше он читает сообщение — тем презрительнее становится выражение его лица. Мне уже даже чуточку интересно, кто же ему там строчит и что вообще происходит. Всё-таки его спровоцировали на разговор, и Захар нажимает «вызов»:

— Что, снова курнула, чтобы вызвать потуги творчества и тебя накрыло?! Что, блять, всё это значит?! Какая на хрен беременность, на большее фантазии не хватило?! — багровея, рычит он в трубку.

— Я хотела сделать тебе сюрприз на твоём дне рождения, — на высоких нотах бросает в ответ женский голос, я узнаю в этом голосе его бывшую. — Но увидела тебя с новой пассией, и не смогла преподнести подарок, как полагается. Да, я забеременела и сделала это умышленно, потому что видела, что наши отношения рушатся, думала ребёнок всё изменит и даст нам шанс! Сразу не говорила, всё надеялась образуется, не хотела возвращать любовь шантажом. Но ведь если Захар Мазур от кого-нибудь отворачивается — это уже навсегда! — с желчью кричала она в трубку. — Срок уже два с половиной месяца, и я собираюсь родить тебе наследника! Так что наши отношения, засранец, ты ни за что в жизни не забудешь! Доказательство, результаты теста, что это твой ребёнок, я выслала прикреплённым файлом!

— А сейчас отчаянная сука решилась на шантаж? — холодно и хищно усмехнулся Захар. — Тебе ничего не обломится! Можешь хоть всю мою родню в задницы перецеловать! Мне, конечно, жаль этого несчастного ребёнка, он не нужен ни мне, ни тебе, потому что из тебя выйдет отвратительная мать. Но ничем помочь не могу, твой план не сработал, мне ты этим жизнь не сломаешь, а вот себе и ребёнку да, но это уже на твоей совести. Так что рисуй картины своей желчью, борись с токсикозом и строй замки на песке. Будешь меня донимать — я отвечу, пресекать я умею, ты знаешь. Лучшее — сможешь устроиться в третьесортную школу учителем рисования. На алименты тоже сильно губы не раскатывай, будешь получать минимум, установленный государством. Поздравляю, лахудра, ты укусила себя за хвост. Совать палки в колёса, рыть ямы и строить козни — ты, явно, не мастер. Последующее общение только через адвокатов, мои люди свяжутся с тобой. Отныне, ты нежелательный гость в моём доме, а твой номер будет заблокирован. …И этот ребёнок никогда не станет моим наследником! — прошипел он под конец, бросив трубку.

Вжавшись в сидение, я, чуть дыша таращилась на него во все глаза. Да, Захар мог быть жёстким и меня пугало насколько, ведь это явно был не предел. Бывая безумно нежным и внимательным, одновременно этот мужчина мог выпускать своих внутренних чудовищ, беспощадных, разящих и кровожадных. А мне бы не хотелось бояться понравившегося мне мужчину…

— С подлыми и малодушными людьми общаться иначе у меня не выходит! — бросил он, всё ещё пыхтя, будто прочитав мои мысли. — Гадина пошла на крайние меры! А я принципиально не позволяю таким одержать победу! Ты ведь понимаешь, что таким образом мужчин не возвращают, не используют и истощившиеся, сошедшие на нет отношения не восстанавливают?! — взглянул он на меня потемневшим от эмоций своим серым возмущённым взглядом.

— Я понимаю, что жить вместе, ненавидя друг друга это не выход, но … ты был так резок…

— А только так в таких случаях и нужно поступать! Резко, за себя нужно бороться жёстко оскалившись! Никому и никогда я не позволяю загонять себя в угол. Если меня загоняют в тупик — я ломаю стены!

— Но ребёнок, он ведь не виноват… — попыталась заикнуться я.

— Виновата его курица мать. Я не умею любить насильно. Тем более ребёнка, подсунутого мне таким подлым образом. Если она хотела поиметь меня, то здесь она где сядет, там и слезет, а бабок не получит. Я буду любить только того ребёнка, которого страшно захочу зачать с любимой женщиной, ребёнка, чьё рождение с нетерпением буду ждать, каждый день гладя растущий живот, выбирая имя, и первым после родов возьму его на руки. Ребёнок должен быть желанным!

— Да, но бывает иначе. Иногда любовь просыпается и к нежеланному ребёнку.

— В редких случаях, когда в груди огромное, бескорыстное, чистое сердце! — бросил он в ответ. — Как у тебя, например. — У меня бы с этим возникли проблемы. Моё же сердце жёсткое, ссохшееся и очень упрямое. Заметь, я никогда и не утверждал, что я душка, любящий котят и млеющий при виде детей. Но я не плохой человек. Быть принципиальным не грех.