Шторм - Ангелина Алябьева Страница 24

Опасное предчувствие

Яркие солнечные лучи, проникающие сквозь неприкрытое шторами окно, освещали просторный светлый кабинет. В самом центре на стуле сидел Рауль Дюмон, полностью сосредоточенный на стоящем перед ним холсте. На диване, возле противоположной от окна стены расположилась девушка. Она сидела, поджав ноги под себя, с выражением глубокой задумчивости на лице. В одну прекрасную минуту она не выдержала и хихикнула, чем привлекла внимание Рауля.

– Мария, перестань! – мягко одернул ее мужчина, когда она вновь засмеялась над тем, как комично выглядел Рауль, сжимая в одной руке кисть, а в другой – стакан холодной воды, из которого он временами медленно потягивал воду, словно остужая свой пыл.

А может, так оно и было? Ведь в этом белом длинном платье с дерзким и броским декольте, почти обнажающим ее грудь, и высоким разрезом, оголяющим ее стройное бедро, Мария была похожа не древнегреческую богиню, загадочную и соблазнительную. Ее светловолосые локоны были аккуратно уложены в высокую прическу, однако при всей необычайности ее облика на ней не было ни грамма косметики.

Неужели ее образ разволновал Рауля? Неужели он разглядел в ней женщину, которая хочет его любви и желает ощутить силу его страсти?

– У меня есть встречная просьба к тебе, – широко улыбнулась Мария, поднявшись на ноги и приблизившись к Раулю. – Мне необходим перерыв. С самого утра мы не выходим из кабинета твоего брата. Ты даже не дал мне позавтракать! Кстати, впервые вижу, чтобы художники творили и одновременно пили воду.

– И сколько художников в своей жизни тебе удалось повидать в момент создания шедевра? – лукаво поинтересовался Рауль, и в его голубых глазах заплясали уже знакомые ей веселые чертики. – Вода помогает мне сохранять баланс между разумом и… другими инстинктами.

На самом деле, Рауль не лгал Марии. Холодная жидкость немного снимала возбуждение, охватившее мужчину, когда он оказался в своей спальне и заметил следы острых ногтей Саманты на своей руке. Дикая кошечка. Он хорошо помнил, как в порывах страсти она могла расцарапать его. Наверное, поэтому бурный поток фантазии и унес Рауля далеко за пределы действительности, отключив от реальности и погрузив в омут греховного соблазна. Сейчас Саманта Джеймс стала намного сексуальнее и обольстительнее. Она словно притягивала мужчин невидимым магнитом и пробуждала желание дотронуться до ее шелковой кожи, провести кончиками пальцев по выпирающим ключицам, коснуться губами тяжело бьющейся жилки на ее шее и впитать в себя ее неповторимый аромат, способный свести с ума кого угодно. Даже он, Рауль, с трудом устоял перед соблазном убедиться опытным путем, как сильно изменилась Саманта за эти годы, чему научилась, каким богатым опытом овладела и могла бы поделиться.

Проклятье! Он не должен желать женщину, предавшую его доверие и задевшую его самолюбие! Она не может вызывать в нем разрушительной бури вожделения! Вместе с тем, именно вчера Рауль впервые за столько времени ощутил, как подскочило его сердце, замедлило на мгновение ход, а затем -пустилось в бешеный танец от одного лишь прикосновения к Саманте.

Хватит! Он больше не будет о ней думать и вспоминать проведенные вместе жаркие ночи, когда не только их тела, но и души сливались воедино под тихую мелодию стонов. Сейчас перед ним Мария, нуждающаяся в понимании, ласке и… любви, черт побери! Мария, вытащившая его из последнего круга ада, пока он не сгорел окончательно в пламени горя и тоски.

– Я уже говорила, что не увлекаюсь живописью и картинами, – напомнила ему Мария, виновато глянув на Рауля. – Но я не думаю, что все художники пьют воду.

– Верно, потому что многие из них отдают предпочтение чему-нибудь покрепче, – согласился мужчина, поставив стакан на стол и отложив кисть в сторону. – Видимо, ты устала мне позировать, да?

– Есть немного, – кивнула Мария. – Я бы не отказалась сейчас от чашечки чая и легкого перекуса, если ты не против, а после мы продолжим наше занятие.

Рауль понимающе улыбнулся и провел ладонью по теплой щеке Марии. Адриан, разрешив брату использовать свой кабинет в казино в качестве мастерской на один день, поехал выбирать для жены подарок ко дню рождения. Рауль тоже планировал купить что-нибудь для Кристины, надеясь, что в правильном выборе ему поможет Мария Канарис.

– Мне надо еще немного поработать над картиной, – не скрывая сожаления, произнес Рауль. – Шофер отвезет тебя домой, чтобы ты позавтракала и отдохнула, а после – привезет обратно. Радость моя, почему ты грустишь?

– Домой, – повторила вмиг переставшая улыбаться Мария, и в карих глазах отразилась печаль. – Честно говоря, я соскучилась по Италии, по маме и по больнице, где я работала. У меня и отпуск через неделю заканчивается.

– А если я пообещаю, что мы, возможно, скоро вместе полетим в Милан, то ты перестанешь грустить? – поинтересовался Рауль и с довольством отметил, как ее настроение мгновенно изменилось. На самом деле, он не думал о поездке в солнечную страну, но что-то заставило его дать ей это обещание. Хотя почему бы им и не съездить вдвоем куда-то? Убежать от давящей и напряженной атмосферы Монте-Карло, обострившейся из-за приезда Саманты Джеймс.

– Спасибо, Рауль! – воскликнула Мария, порывисто обняв его и чмокнув в щеку. – Спасибо большое, дорогой! Ты столько всего делаешь для меня, а я и не знаю, как отблагодарить тебя.

Наверное, она намекала еще и на то, что Рауль, применив настойчивость и уговоры, добился ее согласия на погашение счетов для лечения матери. Да и Адриан был только рад помочь, заявив, что ему ничего не жалко для девушки, спасшей его младшего брата.

– Разве не для этого нужны друзья, Мария? – подмигнул ей Рауль, отвернувшись, чтобы взять со стола краски. Он не увидел, как на счастливое лицо Марии залегла тень, стирая радость.

– Я пойду, Рауль, – бросила девушка, подхватывая шелковое белое пальто. В последний раз окинув взглядом опущенную темную голову Рауля, смешивающего кисточкой краски на палитре, она вышла из кабинета. Он настолько погрузился в дело, что даже не посмотрел на нее перед уходом. Иногда он казался ей таким близким и родным, а порой – далеким и чужим, будто физически он находился рядом с ней, но его мысли витали где-то за миллиарды километров. Ласковый и нежный, он многократно упоминал, как она дорога ему, как сильно он нуждается в ней, однако раз за разом прочерчивал между ними невидимую границу одной лишь фразой. Друзья.

Спустя четверть часа после ухода Марии Рауль накрыл холст подготовленной тканью и отложил кисти в сторону, вздохнув полной грудью. Он непременно докончит картину, но после того, как успешно выполнит одно срочное дело. Дело, требующее особого внимания и концентрации.