Жиголо, или 100 мужчин для безупречной блондинки - Маша Королева Страница 23

– Не знаю. Наверное, надо выбрать костюм от «Ив Сен Лоран». Знаешь, такой темно-коричневый. Я его всего один раз надевала, классная вещь.

– Будешь как примадонна помпезная. А кто хотел выглядеть молодой сексапилкой?

– Костюм – это отличный вариант. Стильно, дорого и строго. Прямо сейчас и буду мерить. Надо еще туфли подходящие подобрать.

– Хотя бы на каблуках, – простонала Зоя. – Дурочка ты, Кара. Я вот надену на твою презентацию свой желтый кожаный пиджак и юбку. Если ты такая вредная, ничего не поделаешь. Придется тебя затмить.

– Затми, – благосклонно разрешила Карина.

– Кара… А что, если я приеду? – вдруг робко спросила Зоя.

– Сейчас?

– Ну да. Я могла бы остаться на ночь. Тебе так одиноко там, в пустом доме…

– Нет, Зой, честное слово, не стоит. Хотя спасибо тебе большое.

– Ну ладно…

Оптимистичная Зойка, как всегда, подняла ей настроение. В последнее время, с тех пор как Анатолий переехал к незнакомой предприимчивой Валечке, ежедневные телефонные беседы со старой подругой стали для Карины чем-то вроде допинга. Если Зойка была занята и не могла уделить ей достаточно внимания, Карина начинала нервничать и злиться, хоть и никогда не подавала вида. Она «подсела» на легкомысленный Зойкин треп, как на сильный наркотик.

«Надо и правда примерить костюмчик», – подумала Карина. Но вместо строгого одеяния почему-то разыскала в недрах огромного шкафа то самое черное платье. Платье из молодости.

Как ни странно, в отличие от самой молодости, платье осталось почти нетронутым. Да Карина и надевала-то его всего пару раз. После инцидента с Артемом – никогда.

Воспоминания нахлынули на нее всеразрушающей океанской волной, с головой накрыли, не дав возможности опомниться. Ей вдруг показалось, что платье пахнет так, как пах тот вечер. Польскими духами «Быть может», которые родители подарили ей, когда Карина обнаружила свою фамилию в списке поступивших в заветный ВГИК. Сигаретным дымом – кажется, Артем предпочитал какое-то дешевое курево. Мужским потом. Спермой. Поцелуем, у которого был вкус крепко заваренного чая. Нежностью. Кровью.

Артем так удивился, когда обнаружил, что Карина девственница. Даже не поверил сразу.

– Месячные, что ли? – равнодушно спросил. – Ты б предупредила, я бы клеенку подстелил.

Ей стало неловко – мужчина обсуждает с ней такие интимные подробности, о которых до этого она могла говорить разве что с мамой. Или теперь у них такие отношения, что в них нет места для стыда?

– Это не месячные, – сконфуженно призналась она.

– Как это? То есть… Блин, что ж сразу не сказала?

– Разве это что-то изменило бы?

– Да. То есть нет… Не знаю. Вообще я целок не срываю.

– Что?

– Ничего, расслабься. Тебе есть восемнадцать?

– Ну да. Я же студентка, во ВГИКе учусь, я же тебе говорила.

– Ну да, – равнодушно припомнил он. – Но все равно пусть это будет нашим секретом.

– Хорошо, – удивленно согласилась Карина, тогда еще не понимавшая, что происходит. – Пусть.

Только гораздо позже, через несколько лет, она поняла, что Артем просто боялся лишней ответственности.

И вот теперь она стояла перед зеркалом в том самом черном платье, приталенном, треугольно вырезанном у ворота, не прикрывающем колени. Она удовлетворенно улыбнулась – не зря все же всю жизнь она жестоко ограничивала себя в таком естественном человеческом удовольствии, как нормальная еда. Не зря она стойко смаковала огуречные дольки да яблочные ломтики на самых щедрых фуршетах. Не зря запрещала себе приближаться к новогоднему столу, не зря уделяла ежедневно два часа изнурительным упражнениям. Многие ли пятидесятилетние дамы могут похвастаться тем, что спокойно влезают в платье, которые носили в студенческие годы?

А все же она изменилась. Что-то новое появилось в ее лице. Раньше красота ее была более спокойной. Карина была натуральной блондинкой, но не ярко выраженной, нордической, а солнечно-русой. Теперь стилисты красили ее светлее, мотивируя это тем, что блондинистость молодит. Она стала куда женственнее и ярче. Карине казалось, что лицо ее с годами стало тоньше. А после пластической операции она стала нравиться себе куда больше, чем в студенческие годы.

Конечно, от морщинок не денешься никуда. Но если, например, слегка приглушить свет и отойти от зеркала на несколько шагов…. В таком случае в зеркале отражается молодая красавица.

Зазвонил телефон. Зойка.

– Не сомневайся, платье сидит классно, – говорит.

– Какое платье?

– То, в котором ты сейчас стоишь, Кара. Черное платье. Оно не вышло из моды, и ты выглядишь в нем максимум на тридцать лет.

– Но откуда ты знаешь…

– Я тебя уже тридцать лет знаю, дуреха, – хохотнула Зойка. – Не сомневайся, к черту брючный костюм. Наденешь его, когда поведешь внуков в школу.

– Сплюнь, – рассердилась Карина. – Какие внуки! Мои дети еще сами дети.

– Хорошенькие дети. У Катьки сиськи больше, чем у меня. Ладно, неважно. Я просто хотела сказать, что ты приняла правильное решение. Насчет этого платья.

Вот как она все повернуть умудрилась. Как будто Карина и впрямь приняла это решение сама.

«А может быть, она права? Зойка моя лучшая подруга, не станет же она мне что-то советовать, заведомо зная, что я буду выглядеть как полная идиотка?.. Между прочим, не такое уж это платье и короткое. И совсем не вульгарное. У меня вообще никогда не было вульгарных вещей!.. Но если я предпочту именно его, тогда… Тогда мне надо прямо сейчас решить вопрос с обувью!»

Хэл Вайгель выглядел младше и проще своего фотографического изображения. На фотографии, которую Арсений обнаружил в Интернете, он был похож на профессионального атлета, а на самом деле Вайгель был невысок и чересчур худ – со спины его легко можно было принять за четырнадцатилетнего подростка. Наверное, он и сам это понимал, поэтому прилагал все усилия, чтобы выглядеть старше. Пространство между его миниатюрным невыразительным носом и розовой верхней губой украшала невнятная курчавая поросль, которую сам он пытался выдать за усы. Хэл был брюнетом, а его усы имели странновато-рыжий оттенок, поэтому создавалось полная иллюзия, что художник купил их в магазине «Все для Хэллоуина».

Арсений был выше человека, который его купил, на две головы.

– Меня зовут Арсений, – на дурном английском представился он, сверху вниз глядя на внимательно рассматривавшую его знаменитость.

– Проходите в мастерскую, – буркнул на не менее отвратительном английском Хэл. – Черт, в той конторе не предупреждали, что ты такой великан.

«Можешь встать на стремянку, когда будешь меня трахать, – беззлобно подумал Арсений, – я потерплю. Как говорится, all included!»