Неправильная женщина - Светлана Лубенец Страница 23

Лана уже собралась бороться с дурными чертами, которые вдруг проявились в ее характере, как Танька опять явилась к ним в дом прилично подшофе, с плачем, причитаниями и даже просьбой дать взаймы денег. Евгений дал, как давал всегда, несмотря на то что все вокруг знали: Татьяну Ермакову очень прилично содержит главный инженер местного завода. Спрятав в сумочку купюры, Танька слез не уняла, еще довольно долго кляла свою незадавшуюся жизнь, а потом вдруг начала угрожать Лане. Вконец рассерженный Евгений затолкал не в меру разошедшуюся женщину в машину и отвез в ее квартиру.

Унизительное положение бывшей подруги, нынешней содержанки, которая вынуждена ходить плакаться в жилетку тому, кого ненавидит, да еще и занимать деньги у чужого мужа, Лану вовсе не обрадовало и настроение ей не подняло. Она поняла, что поселившаяся в сердце тоска имеет совсем другое происхождение. Светлана Николаевна вдруг окончательно уразумела, что мужа своего не любит. Не любит! На самом деле она знала это уже тогда, когда только выходила замуж, но бесконечные хлопоты и заботы не давали ей сосредоточиться на своих переживаниях и желаниях. Возможно, что эти самые собственные желания у нее усохли, атрофировались и отвалились за ненадобностью. Теперь, когда дети подросли и уже не требовали ежечасной заботы и внимания, Танькины пьяные слезы вдруг пролились благодатной влагой на засохший куст Ланиной души, и она дала новые побеги желаний. Тридцатисемилетней женщине вновь захотелось любить. Возможно, слезы Ермаковой были и ни при чем. Просто очередной приход бывшей подруги совпал с осознанием того, что она связала свою жизнь не с тем человеком.

У Ланы по-прежнему не было никаких претензий к Евгению, но он начал раздражать ее даже тем, что никаких претензий к нему нельзя предъявить. То есть можно, конечно, начать цепляться к мелочам типа скомканных рубашек в кресле или хлебных крошек на кухонном столе, но Лана считала эти промахи мужа слишком мелкими и ничтожными, чтобы раздувать из них скандал или просто ссору. Она не хотела с Евгением ссориться. Она хотела жить отдельно от него, что, конечно же, совершенно невозможно устроить. У нее нет никаких оснований к уходу от мужа, к разводу. Никто ничего не поймет: ни сам Евгений, ни дети, ни немногочисленные друзья семьи. Да и сама Лана мало что понимала, но тоска все глубже и глубже вгрызалась ей в душу. Женщина стала ощущать себя физически больной. Она скрывала свое состояние от близких, поскольку помочь ей никто не мог и лекарства от ее болезни не существовало.

Евгений, как всякий любящий, был чуток. Он видел, что Лана борется с депрессией, но считал ее состояние следствием переутомления от бесконечной работы по дому и заботы о детях. Предлагал поехать отдохнуть и развеяться, поскольку детей уже вполне можно оставить на бабушку. Лана отказывалась, потому что тогда придется постоянно находиться с глазу на глаз с нелюбимым мужем. Этого ей не вынести. Она боялась сорваться и совершить что-нибудь непоправимое. Евгений что-то понял и в этом ее отказе, а потому стал предлагать Лане путевку за границу, куда соглашался отпустить ее одну. Говорил о том, что догадывается, как за годы брака обрыдли ей стены их квартиры и, возможно, даже он сам, а потому предлагал жене съездить посмотреть свет. Светлана Николаевна не хотела смотреть на свет, поскольку понимала, сколь тяжким станет возвращение в объятия Евгения. Она не сможет развеяться. Она не любит мужа. Не любит – и все! Никакая заграница ей не поможет.

Когда она отказалась и от этой поездки, муж тут же предложил другой вариант:

– А может, тебе устроиться на работу в школу? Будешь в коллективе, в заботах совершенно другого плана, нежели домашние, и, возможно, у тебя настроение повысится? Сейчас как раз август, скоро новый учебный год!

– Да я… уже забыла все… – растерянно произнесла Лана, но какой-то лучик надежды на то, что брак можно спасти таким образом, у нее все же забрезжил.

– Брось… – Евгений махнул рукой. – Все вспомнишь. Училась-то в юные годы, а эти знания ничем не выбьешь! Сейчас как раз нехватка учителей. Школы еще будут тебя рвать друг у друга! Вот увидишь!

Евгений оказался прав. Когда Лана пришла в роно, ей обрадовались, как родной. Ни одного инспектора не смутило, что Светлана Николаевна Чеснокова, получив диплом учителя русского языка и литературы, ни одного дня по специальности не работала. «Не боги горшки обжигают! – сказали ей. – У нас сейчас в некоторых школах русский преподают инженеры-расстриги, и ничего – справляются! А вас в институте учили! Почитаете свои конспекты, подготовитесь, а опытные учителя поддержат и помогут!»

В роно Лане предложили на выбор более пяти школ, в которых не хватало преподавателей. Она намеренно выбрала самую отдаленную от дома, в котором ей стало совершенно невыносимо. У женщины поднималось настроение только от общения со своими детьми, но старшие девочки вошли уже в тот подростковый возраст, когда очень хочется выскользнуть из-под родительской опеки. Помня себя подростком, Лана старалась им не навязываться и не мешать. Сыну исполнилось только десять, но он был мальчишкой, обожающим отца. Евгений тоже очень любил Виталика и много времени посвящал ему. У отца с сыном были особенные отношения, какие-то свои договоренности и свои тайны. Лана никогда не испытывала чувства ревности. Только радовалась тому, что им хорошо друг с другом. А теперь вдруг почувствовала себя одинокой. Она мало нужна собственным детям, а муж не нужен ей.

Первый свой урок Лана, как, наверно, любой начинающий учитель, давала в таком сомнамбулически-нервном состоянии, что не запомнила почти ничего, кроме слов мальчика по фамилии Тимофеев, которые он в большой задумчивости произнес после того, как прозвенел звонок:

– Это чё, и весь урок?

Тридцатисемилетняя учительница Чеснокова Светлана Николаевна покрылась румянцем стыда. Она поняла, что первое ее выступление в качестве преподавателя русского языка оказалось крайне неудачным. Что не понравилось мальчику Тимофееву, она, к сожалению, понять пока была не в состоянии. Вроде бы старалась, готовилась, а вот ведь что вышло: дети – и те сообразили, что урок никуда не годится.

Дома Лана плакала на плече у Евгения, и он утешал так, как только один он, любящий, умел. И женщина даже уверила себя в том, что все ее страдания надуманы: и школьные, и, что особенно важно, семейные. Ей хорошо с мужем. Он понимает ее, как никто другой, и всегда готов разделить с ней любые горести и тяготы. Кто еще смог бы целый час вытирать ей слезы и уверять в том, что этот самый ушлый Тимофеев в знак глубокой признательности скоро будет носить за ней стопки тетрадей и учебные пособия. И опять Евгений оказался прав. Лана быстро втянулась в работу, разобралась, что к чему, и сама уже потешалась над своим первым уроком, опять-таки вместе с мужем. А Артем Тимофеев действительно стал любимым учеником, потому что и впрямь оказался ушлым в овладении грамматикой русского языка, что всегда приятно учителю. Он не носил за Светланой Николаевной пособия только потому, что они всегда находились в кабинете.

Пятый «В», где учился Артем Тимофеев, учительница русского языка и литературы Чеснокова получила в классное руководство. В это новое дело она тоже ушла с головой. Светлана Николаевна должна была знать о своих учениках все, а потому первым делом затеяла походы по домам. Надо же быть уверенной, что с ученика можно что-то требовать. А вдруг у него нет даже своего рабочего места, а родители день-деньской пьют или просто ребенком не занимаются.