Единственная любовь - Рэчел Линдсей Страница 23

— А забудет ли он свою вину, если женится на тебе?

— Если операция пройдет успешно, с чего ему чувствовать себя виноватым?

— А если операция будет неудачной, что тогда?

— Дэнни все равно ей скажет. Конечно, будет гораздо тяжелее… больнее… но нельзя основывать брак на жалости. Ничего хорошего не выйдет.

— Как и из вашего с Дэнни брака, если операция не удастся. Чувство вины никогда не даст ему почувствовать себя счастливым.

— Почему ты постоянно говоришь про чувство вины?

— Потому что он его испытывает. Дэнни не желал того несчастного случая — это была просто плохая шутка, к тому же неудачная. Но все равно он винит себя. Уверен, ты можешь это понять.

Она осторожно поставила свой пустой бокал.

— Похоже, мы говорим о разных вещах, не понимая друг друга. О какой шутке ты твердишь?

— Но я думал… Ведь Дэнни все тебе рассказал?

— Только то, что Синди сбросила лошадь.

— Ясно.

Дин собрал пустые бокалы и флягу, убрал все на место.

— Дело не только в этом, да? Сейчас поздно отмалчиваться. Ты должен рассказать мне все.

— Лучше бы ты спросила Дэнни.

— Пожалуйста. Мне надоела ложь. Если мне расскажешь ты, я буду точно знать, что это правда.

Только произнеся эти слова, она поняла, что это истинная правда. Странно, но, хотя ей изначально не нравился Дин, она никогда не сомневалась в его честности. А Дэнни… Бет прогнала мысль, не желая ее развивать.

— Ну хорошо, — тихо произнес Дин. — Похоже, я все время оказываюсь тем, кто говорит тебе всякие неприятные вещи. Но если ты настаиваешь… В том, что случилось с Синди, виноват он. Дэнни устроил ей какую-то ловушку со взрывом — в юности они постоянно шутили друг над другом таким идиотским образом, — но в тот раз она сработала неудачно. Лошадь встала на дыбы, Синди упала. Остальное ты знаешь.

Бет прикрыла глаза, всей душой желая, чтобы можно было точно так же закрыть разум от того, что она услышала. Но от правды не спрячешься, и ей снова пришлось признать, что Дэнни соврал.

— Не расстраивайся так, — нарушил ее размышления Дин. — То, что я тебе сказал, ничего не меняет. Вы с Дэнни все равно можете…

— Нет, — выпалила девушка. — Это меняет все. Все! Если операция будет неудачной, он не может бросить Синди. Я ему не позволю.

— У тебя не будет права мешать ему.

— С каких это пор ты позволяешь ему делать то, что он пожелает?

Дин глубоко вздохнул:

— Я просто хотел, чтобы он сдержал слово, данное Синди. Если бы я понимал, насколько сильно он любит тебя… если бы он рассказал мне про тебя, когда вернулся из Нью-Йорка… Но по крайней мере, ты понимаешь, почему я прошу тебя быть осторожной. Почему ты должна убедиться в том, что Дэнни точно знает, что делает. Если операция удастся, тебе не о чем будет волноваться. Конечно, Синди придется несладко, когда Дэнни бросит ее, но ведь ты полгода назад была в таком же положении! Меня волнует, что произойдет, если Синди окажется там, откуда начинала. Дэнни, разумеется, все равно ей расскажет. Но как он себя будет при этом чувствовать? Позволит ли ему совесть быть счастливым с тобой? Если нет, жизнь троих людей окажется сломанной.

В правоте этих слов сомневаться не приходилось, но ей не совсем были ясны мотивы Дина.

— Что у тебя на уме? — настороженно спросил Дин.

— Ничего.

— Теперь ты говоришь неправду.

— Да я думаю о твоем ранчо, — пробормотала Бет. — Оно граничит с землями Синди, и если их объединить…

— А ты и вправду невысокого мнения обо мне, да? — Дин вздохнул. — Мое ранчо и так велико. Я только-только справляюсь. Содержу его не ради прибыли. То, что оно все-таки ее приносит, — отдельная тема. Мой основной бизнес — шахты и нефть. Налогов, которые я плачу, хватило бы, чтобы обеспечить на всю жизнь не одну сотню людей! Ранчо — просто мое хобби, ничего больше. Насколько я знаю, Дэнни собирался сам заняться управлением ранчо Синди.

Не расспрашивая больше, Бет и так знала, что это правда. И без вопросов было понятно: это как раз то, о чем мечтал Дэнни, — независимость и собственная земля.

— Я так запуталась, — призналась она. — Я не знаю, что делать. Может, мне действительно лучше уехать.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что мне нечего ему предложить!

Изумление Дина было искренним.

— У тебя есть ты сама! Этого более чем достаточно любому мужчине.

Ее глаза наполнились слезами, и, не в силах больше сдерживаться, Бет заплакала.

— Этого недостаточно. Нельзя себя обманывать. Дэнни, может, и будет счастлив со мной какое-то время, но вскоре начнет жалеть о том, что сделал… о том, что не остался с Синди.

Слезы капали все быстрее, и она стала искать носовой платок. Ей в руку лег квадрат белой ткани, слегка пахнущий табаком. Она вытерла глаза и вернула платок, пытаясь улыбнуться.

— Извини. Ты, наверное, считаешь меня идиоткой.

— Я считаю, что ты просто чудесная, — ответил Дин и обнял ее. — Все у тебя образуется, Бет, я тебе обещаю.

Его слова, как ни странно, успокоили девушку. Бет почувствовала, что больше не боится, словно наконец нашла столь нужную ей силу, которую наивно рассчитывала обрести с Дэнни.

Лоис правильно угадала, что любовь к Дэнни на самом деле результат желания построить новую жизнь в новой стране. Только потребность в надежном человеке могла заставить Бет понять, что Дэнни, несмотря на красоту и обаяние, слишком слаб и безволен, чтобы интерес к нему сохранился надолго.

К несчастью, он уехал из Нью-Йорка до того, как ее слепое увлечение им закончилось, и, не имея возможности общаться с ним, она наделила его тем характером, которым он никогда не обладал.

Но теперь ее глупая влюбленность закончилась. Ушла, необъяснимо и безвозвратно, и Бет с этой минуты свободна.

— Ну как, тебе лучше? — спросил Дин.

Вдруг осознав, что мужчина обнимает ее, Бет отстранилась, приглаживая волосы и избегая его взгляда.

— Гораздо лучше, спасибо тебе.

— Вот и хорошо. А теперь пообещай, что не будешь волноваться о будущем. Думай о хорошем. Что Синди поправится и вы с Дэнни поженитесь.

— И будем жить долго и счастливо?

— Я сделаю для этого все, что в моих силах.

Она озадаченно посмотрела на Дина.

— Моим свадебным подарком вам будет ранчо для Дэнни. Его собственное ранчо.

От потрясения Бет потеряла дар речи. Но вскоре удивление уступило место отчаянной безысходности. Ее даже затрясло. Что происходит? Почему она чувствует себя такой несчастной, хотя должна прыгать от радости?