Медовый месяц - Харриет Гилберт Страница 23

— Тебе придется по-тихому уволить этого мошенника и смириться с растратой. Да, я знаю, это ужасно бесит, — сказал Ринальдо с холодной улыбкой, беря с тарелки кусочек сыру и отпивая глоток красного вина. — Но ты должна позаботиться о добром имени компании и принять меры, чтобы впредь ничего подобного не произошло.

— Да… да, я полагаю, ты прав, — пробормотала Джессика, пытаясь сосредоточиться на словах мужа. — Но как это сделать? Мне надо дать ему рекомендацию? Или…

— Я устроил так, что смогу пробыть в Эдинбурге несколько дней и решить за тебя эту проблему, — сказал Ринальдо, и от его высокомерного снисходительного тона Джессика чуть не заскрежетала зубами. — Естественно, возникнет необходимость подыскать нового менеджера. Хорошо бы также посоветоваться с вашим юристом. И надо проинформировать банк о сложившемся положении.

Джессику мучило искушение послать Ринальдо к черту, однако она знала, что ей придется смириться. Хотя она и не желала иметь дел с мужем, выбора у нее не было — если она хотела спасти свою фирму. По правде говоря, мне вообще следует быть благодарной за то, что Ринальдо не стал вспоминать старое, сказала себе Джессика.

После кофе она, извинившись, быстро покинула столовую и поднялась к себе в спальню. Скользнув под одеяло и выключив свет, Джессика с удовольствием вспомнила, что Ринальдо, хотя и в своей несколько покровительственной манере, признал, что она многого достигла. Вероятно, именно по этой причине Джессика изо всех сил старалась не касаться в разговоре болезненных тем, связанных с их личными отношениями.

Перебирая в памяти события этого вечера, она закрыла глаза и незаметно для себя уснула. Ринальдо должен был ночевать в одной из гостевых комнат. Поэтому вполне понятно, что она вздрогнула и внезапно проснулась, когда ее коснулась чья-то рука.

Ее испуганный вскрик заглушили мужские губы. И вот уже руки Ринальдо ласкают ее груди и бедра, прогоняя невольный страх и пробуждая желание, которое она не могла скрыть или сдержать.

Джессика уже никак не могла помешать Ринальдо раздуть тлеющие угольки в неукротимое пламя. Ошеломленная силой сжигающей ее страсти, она все же осознавала, что муж использует секс как оружие. Которому она, увы, не могла противостоять.

— Кажется, ты, несмотря на твои угрозы, хочешь, чтобы я касался тебя, — прошептал Ринальдо ей на ухо. — Так ведь? Ты хочешь, чтобы мои руки ласкали твое тело, — добавил он, чувствуя охватившее Джессику возбуждение, когда он сжал ее набухшие соски. — Ну же? — требовательно спросил он. — Ты хочешь меня?

Судорога, волной прошедшая по телу Джессики, сделала ее совершенно беспомощной.

— Да… да, я хочу тебя, — прошептала она, пойманная в ловушку собственной страстью, не помня ни о чем, кроме безумного желания снова принадлежать мужу, желания настолько сильного, что оно причиняло почти физическую боль.

— Хорошо же, — пробормотал Ринальдо.

Но Джессике было уже не до триумфа, прозвучавшего в его голосе. Она теряла рассудок от жгучих прикосновений губ и рук мужа.

Одержимая ненасытным желанием, Джессика не знала, не почудился ли ей низкий стон, который издал Ринальдо, когда нетерпеливо раздвинул ее бедра и вошел в нее. На пульсирующий ритм движений его мощного тела она отозвалась безумным порывом, который захватил обоих, доведя их страсть и взаимное вожделение до нестерпимого накала.

Потом, когда они молча лежали в темноте, Джессика прошептала:

— Зачем?

— Затем, Джесси, что ты все-таки моя жена. И хотя ты считаешь иначе, я не из тех людей, которые изменяют жене. И еще потому, что мне стало понятно за ужином, что ты сходишь с ума от желания, — добавил Ринальдо и иронически рассмеялся, прежде чем покинуть ее спальню.