Пьянящий аромат - Мэг Кэбот Страница 23

— Как поживаете, мистер Картрайт? — спросила она вежливо. Алистер Картрайт не обладал высоким ростом и таким же мощным сложением, как хозяин поместья, но имел приятную наружность и был франтовато одет. Пегги никогда еще не видела такого роскошного галстука, как у него.

— До тех пор, пока вы не появились здесь, мисс Макдугал, я поживал… так себе. — Они повернули в покрытый ковром коридор. Алистер Картрайт семенил рядом, как хорошо выдрессированная комнатная собачка. — Последние несколько недель, пока Эдвард отсутствовал, было чертовски скучно. Но должен сказать, что ваша необычайная красота буквально осветила это печальное старое…

— Картрайт! — прорычал Эдвард. Пегги почувствовала, что негодование бурлит в его груди. — Прекрати.

— О, имей жалость, Роулингз. — Алистер встал как вкопанный, когда миссис Прейхерст остановилась и зазвенела ключами перед покрытой резьбой дверью в конце тускло освещенного коридора. — Мы с мисс Макдугал только что познакомились!

— Я сказал, прекрати, — скрипучим голосом повторил Эдвард. Пегги искоса взглянула на точеный профиль, который нависал над ней, и увидела, как на скулах лорда заходили желваки. В его глазах зажглись опасные огоньки. — Ты забыл, что я не люблю говорить одно и то же несколько раз.

На Алистера выговор приятеля, казалось, не произвел никакого впечатления. Он прислонился к изящной резной двери и вздохнул:

— Полагаю, это означает, что сейчас мы должны распрощаться, мисс Макдугал.

— Катись отсюда, Картрайт. — Эдвард с треском распахнул ногой отпертую миссис Прейхерст дверь. Пегги посмотрела на экономку — как она отнесется к такому варварству, — но та только подняла глаза к небу, примерно так же, как делала это сама Пегги, когда Джереми вел себя по-дурацки.

Розовая комната, куда внесли девушку, как нельзя более соответствовала своему названию. Она была роскошно отделана в нежно-розовых и лиловых тонах, на стенах были обои с изображением белых примул, все вокруг было олицетворением женственности. Однако, хотя в камине весело потрескивал огонь, а в вазе у кровати стояли свежие цветы, у Пегги возникло ощущение, что в комнате давно никто не жил. Она предположила, что последней хозяйкой этих апартаментов была герцогиня Роулингз, мать Эдварда, которая умерла лет двадцать тому назад.

Пегги показалось, что миссис Прейхерст хлопочет с искренней заботой. Она откинула одеяло, под которым открылись ослепительно белые льняные простыни.

— Ну вот, мисс Макдугал, — взволнованно проговорила экономка, взбивая белые подушки, которые, без всякого сомнения, уже взбивали несколько часов назад, — надеюсь, что комната придется вам по вкусу.

— Очень милая, — проворковала Пегги, не скрывая, что ей здесь нравится. Она никогда не видела комнаты красивее. А то, что в комнате стоял букет, ее просто растрогало. Девушка даже не представляла, где в ноябре можно найти живые розы, и подумала, что они, видно, из знаменитого цветника поместья Роулингзов. В конце концов, лорд Эдвард мог и не лгать.

Эдвард не стал задерживаться на пороге, уверенно прошел по ворсистому ковру к кровати и очень аккуратно опустил на нее девушку. Пегги хотела было посмеяться над его осторожностью, сравнив себя с хрупкой фарфоровой вазой. Но когда он убрал руки, обнимавшие ее, и капор соскользнул с головы, открыв рану, миссис Прейхерст вскрикнула.

— Ох! — запричитала экономка. — Какая ужасная рана! Бедная козочка! Посмотрите, она такая же белая, как простыни!

— Где же Эверс с коньяком? — Голос Эдварда звучал раздраженно. Должно быть, он очень требовательный хозяин, подумала Пегги. Ей было немного жаль миссис Прейхерст. — Картрайт, не стой там как изваяние. Принеси, приятель, что-нибудь выпить. Разве ты не видишь, что девушка вот-вот потеряет сознание?

Пегги, у которой веки вдруг начали наливаться свинцом, с трудом подняла глаза. Нет, она не собиралась падать в обморок. Она здоровая дочь шотландского священника, а не какая-нибудь изнеженная мисс из общества. И все же следовало признать, что ее одолевает сонливость. Может, если закрыть глаза на минутку-другую, то…

— Вот и я, милорд, — раздался монотонный голос дворецкого. Пегги услышала хрустальный звон бокалов, звук вынимаемой из графина пробки. — Кухарка прислала еще пунша.

— К черту пунш, — ругнулся Эдвард. — Налей-ка коньяку. Девушка без сознания.

Чтобы показать, что это не так, Пегги открыла глаза. И обнаружила, что смотрит в доброе, обеспокоенное лицо миссис Прейхерст, которая склонилась, стягивая с нее перчатки, расстегивая шубку и развязывая ленту капора.

— Все хорошо, моя дорогая, — произнесла экономка, вытягивая капор из-под головы Пегги. Прохладная умелая рука убрала с ее лица несколько спутанных прядей. — О Боже! Рана вроде бы не очень глубокая. Я надеюсь, что…

— Миссис Прейхерст, будьте так любезны… — Эдвард слегка отодвинул величественный зад экономки, в его руке был бокал с той же янтарной жидкостью, которую пил его приятель.

Пегги обратила внимание, что черты лица хозяина замка заострились, но подумала, что причиной тому скорее раздражение на слуг, чем волнение за нее. И впрямь, они и знакомы-то всего пару недель — слишком короткое время, чтобы у него могло возникнуть какое-нибудь чувство, кроме влечения, какое, с горечью подумала девушка, любой мужчина типа лорда Эдварда испытывает при виде первой встречной горничной.

— Пейте, — приказал Эдвард, в его голосе не было ни капли сочувствия. Он держал широкий бокал прямо перед ее лицом, от паров спиртного на глазах Пегги появились слезы. Девушка молча покачала головой. Она даже и не подумает пить эту ужасно пахнущую жидкость.

— А нет у вас какого-нибудь виски? — выдавила она слабым голосом, заметив выражение удивления на лице миссис Прейхерст и не поняв, чем оно вызвано.

— Выпейте это, — повторил Эдвард, и что-то в его тоне заставило Пегги вспомнить о том, что лорд не любит говорить одно и то же несколько раз. Она бросила сердитый взгляд, как можно небрежнее приняла из его рук бокал и, закрыв глаза, попробовала огненную жидкость на язык. Реакция девушки была инстинктивной и быстрой: она крепко сжала двумя руками бокал и опрокинула в себя все его содержимое.

Когда сосуд опустел, Эдвард отобрал его у Пегги и долгим взглядом посмотрел на девушку, которая дрожащей рукой провела по наполнившимся мукой глазам. Он протянул Пегги чистый носовой платок. Раздражение без следа исчезло из серых глаз.

— Лучше? — спросил он, когда Пегги с шумом втянула воздух через нос.

Она кивнула. Восхитительный коньяк разливался теплом по всему ее телу, согревая даже замерзшие пальцы ног, а головная боль, казалось, прекратила мучить ее. Да ведь коньяк лучше виски!

— Хорошо, — сказал Эдвард, возвращая бокал Эверсу, который подал ему другой, полный. Эдвард оценивающе посмотрел на коньяк, потом на Эверса. Погрозив длинным пальцем старому дворецкому, Эдвард одним долгим глотком опустошил бокал.

Миссис Прейхерст окинула Эдварда укоризненным взглядом, посмотрев на него поверх очков, и с фамильярностью слуги со стажем отстранила его и вновь склонилась над Пегги, чтобы расстегнуть длинный ряд пуговиц на ее дорожном платье.