Искушение любовью - Кортни Милан Страница 23

— Сэр Марк! ОМД хотело бы… — Марк узнал голос Джеймса Толливера, но что именно хотело от него ОМД, осталось загадкой — Толливера заглушили другие.

— Сэр Марк!

— Сэр Марк!

— Сэр Марк, я…

— Тихо! — вспылил Марк. Его нервы не выдержали. — Пожалуйста, не могли бы вы говорить со мной по одному?

Разумеется, все извинились. И разумеется, одновременно. Марк решил поочередно указывать, кому говорить, и старался выслушивать просьбы и предложения со всем возможным вниманием. Он видел, что за спинами остальных стоит миссис Фарли. Он обещал проводить ее домой. И по правде говоря, это было единственной причиной, заставлявшей его примириться с царившим вокруг безумием.

Нет, миссис Кэдфолл, он очень сожалеет, но не сможет прийти на обед. Что касается скота — его знания в этой области весьма и весьма ограниченны. Он последний, к кому стоит обращаться за советом. Без преувеличений.

— Теперь вы, Толливер. Что вы хотели?

Толливер испуганно моргнул, и Марк внезапно осознал, что его тон стал чрезмерно резким. Он вздохнул и терпеливо напомнил себе, что на свете существуют гораздо более ужасные вещи, чем всеобщая любовь.

— Мы в ОМД решили организовать дискуссию… или что-то в этом роде. — Толливер неотрывно посмотрел себе под ноги и шаркнул туфлей по каменной плите. — Мы подумали, что это может привлечь внимание к проблемам целомудрия.

— Дискуссия? — переспросил Марк. — В пользу ОМД? — Вообще сама идея ОМД не слишком ему нравилась. Марк терпеть не мог голубые кокарды-розы, тайные сигналы и в особенности брошюры, которые Иедидиа Прюэтт, основатель общества, продавал по два пенса за штуку. Все это сильно смахивало на бессовестное использование его идеи, и к тому же Иедидиа Прюэтт успешно прикрывался именем Марка. — Вы хотите, чтобы я принял участие в дискуссии?

Должно быть, неудовольствие слишком явно отразилось на его лице, потому что Толливер вдруг сник. Марку захотелось ударить себя по лбу. Он ничего не имел против этого юноши, его не устраивало…

— Вы совершенно правы, — сокрушенно выдавил Толливер. — Мне следовало обдумать все лучше. Кто, в конце концов, возьмется вам оппонировать? Кто может сказать хоть слово против целомудрия?

Над толпой разнесся печальный вздох.

— Но… не все так плохо. — Марк попытался утешить несчастного Толливера. — Есть множество… — Он замолчал. Никакие доводы в пользу дискуссии или в пользу собственно ОМД отчего-то не приходили ему на ум.

— Множество чего?

— Множество аргументов, которые можно было привести на подобного рода дискуссии, — раздался голос справа. Марк почувствовал, как по спине у него пробежали мурашки. Он медленно обернулся и увидел миссис Фарли, отделенную от него несколькими рядами прихожан. Никто не сдвинулся с места, чтобы дать ей пройти.

Толливер нахмурился:

— Например, каких?

Она безразлично пожала плечами:

— Ну, разумеется, мне такие аргументы неизвестны. Но чисто гипотетически, если такая дискуссия все же возникнет… Противник сэра Марка мог бы сказать пару слов об организации, которая слишком большое внимание уделяет ношению кокард и нарукавных повязок, забывая о том, что могло бы принести действительную пользу обществу.

С этим Марк спорить не мог.

— Продолжайте.

Миссис Фарли встретилась с ним взглядом.

— И я полагаю, что кто-нибудь — конечно же не я — мог бы поставить под сомнение правильность такой системы нравственных ценностей, которая провозглашает, что человек обязан строго придерживаться определенных моральных принципов, и не учитывает особые личные обстоятельства, в которых этот человек может оказаться.

Толливер нахмурился еще больше:

— Какие особые обстоятельства вы имеете в виду? Что правильно — то правильно, а что неправильно — то неправильно. — Он пожал плечами. — О чем здесь спорить?

— О, конечно. Я бы такой аргумент не выдвинула. Но какой-нибудь опытный полемист мог бы спросить, как в таком случае поступить человеку, который вынужден выбирать между спасением жизни невинного ребенка или нецеломудренным поведением.

Толливер озадаченно потер подбородок.

— Именно перед таким выбором порой стоят несчастные женщины, которых судьба заставляет торговать собственным телом, чтобы их дети не умерли с голоду.

Глаза Толливера округлились, а рот приоткрылся. Неужели он не знаком с существованием такой фундаментальной моральной дилеммы, подумал Марк.

— Я… но это… — Он беспомощно взглянул на Марка. — Я уверен, что это неправильно, потому… потому что…

Марк решил пожалеть несчастного юношу.

— Да-да, — быстро вставил он. — Это старый довод, давно всем известный: «Согрешить ради котят». Я слышал его много раз.

Миссис Фарли закашлялась.

— Согрешить ради… кого, прошу прощения?

— Ради котят. Обычно приводится такая история: предположим, на мосту стоит безумец, в мешке у которого находится шестнадцать прелестных, невинных, пушистых котят. Он угрожает утопить их в реке, если я не вступлю в связь с какой-нибудь не возражающей против этого женщиной. Что же я сделаю?

Она уставилась на него во все глаза.

— И что же вы сделаете?

— Учитывая, что перспектив только две — либо я согрешу, либо котята «покров земного чувства снимут», мой выбор довольно очевиден. Мои нравственные принципы не настолько суровы, чтобы позволить пострадать невинным.

— Но…

— Я готов также солгать, ударить своего ближнего в живот и высморкаться в присутствии королевы. Все ради котят.

— Котятам невероятно повезло, — выдавила миссис Фарли.

Марк видел, что она с трудом подавляет желание расхохотаться. Толпа вокруг замерла в недоумении. Ему вдруг очень захотелось услышать, как она смеется.

— Я признаю, что бывают ситуации, когда хранить целомудрие невозможно. Понимаете? Здесь вы абсолютно правы. И тем не менее в большинстве случаев не присутствуют котята. Или безумцы. Это лишь вопрос личного выбора, и притом очень простой вопрос. Нельзя оправдывать отсутствие обыденной морали чрезвычайными обстоятельствами. Иначе можно было бы безнаказанно убивать и насиловать, как только возникнет такое желание.

Воцарилось потрясенное молчание. Уголки губ миссис Фарли дрогнули.

— Вы меня убедили, — сказала она. — Дискуссия здесь невозможна.

Она явно насмехалась над ним. Как давно никто не подвергал его доводы сомнению! Марк не мог припомнить, когда он в последний раз так веселился.

— В любом случае, — добавила миссис Фарли, — если бы кто-то захотел спасти невинных котят, действеннее всего было бы поколотить безумца.

— И все же, если передо мной когда-нибудь встанет такой выбор, — небрежно заметил Марк, — я прежде всего подумаю о вас.