Драгоценности - Джоанна Кингсли Страница 23

Едва Стефано взглянул на любимую, как куда-то исчезли голод и боль, а из памяти напрочь ушли страшные картины смерти и разрушения.

Мариза выпрямилась, откинула со лба прядь волос, увидела Стефано и побежала к нему, широко раскинув руки.

Он схватил ее и крепко прижат к себе. От этой земной и полной жизни девушки так замечательно пахло! Стефано хотел раствориться в ней и забыть все, что видел и делал с тех пор, как они расстались.

– Пошли, – ласково сказала она и потянула его в дом. – Я приготовлю тебе ванну.

Тонио последовал за другими партизанами.

Пока Стефано смывал с себя грязь, Мариза выложила на стол свежий хлеб и эрзац-кофе из жареного миндаля. Когда он вылез из бочки, в небе послышался рокот американских бомбардировщиков, летящих бомбить Милан, Турин и Флоренцию.

Услышав эти звуки, Стефано вскипел от ненависти к Муссолини. Его любимую Италию разрушают и те, кто намерен оккупировать ее, и те, кто собирается освободить. Похоже, обе стороны вознамерились не оставить от страны камня на камне.

– Подумайте, что вы делаете, stronzo, ублюдки! – закричал он.

– Тсс! – успокаивала его Мариза.

Чистые и прохладные простыни, мягкий матрас, теплые и любящие руки девушки. Он заснул.

Когда Стефано проснулся, было уже темно. Рядом с ним лежала обнаженная Мариза. Он притянул ее к себе и страстно поцеловал.

– Ты, наверное, хочешь есть, – рассмеялась она.

– Да, я ужасно голоден, – согласился Стефано, – но мне нужна не еда. – Он провел рукой по бедрам Маризы и поцеловал ее грудь.

Стефано мечтал сразу проникнуть в ее лоно, но заставил себя ждать, даже немного отодвинулся: они должны вместе пройти ту дорогу, которую так часто в последние месяцы преодолевали вдвоем.

Мариза была девственницей, когда впервые отдалась ему, поразив его целомудренной и естественной, как дыхание, любовью. Сейчас, исполненная такой же страсти, как и Стефано, она с восторгом отвечала на его ласки.

Стефано едва сдерживался. Он обнял ее и застонал от наслаждения, когда Мариза обхватила ногами его талию и притянула к себе.

– Давай же! – прошептала она.

Их любовь походила на шторм. Мариза стонала, кусалась, впивалась ногтями в его спину, кричала.

– Прошу тебя, любовь моя, быстрее!

И Стефано выполнил ее страстную мольбу, ибо и сам мечтал о том же.

Он снова заснул в объятиях Маризы, и она спала рядом с ним, видя во сне то счастливое будущее, когда они смогут каждую ночь наслаждаться страстью.

Стефано разбудило легкое прикосновение рук Маризы. Она уже приготовила еду и тесто для завтрашнего хлеба.

– Дорогой, проснись. К тебе пришел человек. Стефано приподнялся, еще не вполне придя в себя, и сразу же у него заныл каждый мускул. Словно догадавшись об этом, Мариза протянула ему дымящуюся кружку с кофе, и он сделал первый глоток… О чудо, настоящий кофе, хотя зерна использовались много раз, высушивались и поджаривались снова.

– Какой человек? – удивленно спросил Стефано. Мариза подала ему письмо в конверте из хорошей, но чуть испачканной, плотной бумаги. На нем было написано его имя. Сразу же узнав почерк, он быстро вскрыл конверт.

«Mio Figlio!

Если ты получишь это письмо, значит, я все-таки арестована. Мне сказали, что «Ла Тана» станет немецким штабом. Не знаю, куда меня отвезут. Уверена, ты сделаешь все возможное, чтобы узнать это, но я вовсе не хочу просить тебя о помощи. Я знаю, что получу ее в любом случае.

Возможно, это мое последнее послание к тебе, мой любимый сын, и мой последний шанс сказать тебе самое главное. Я всегда буду любить тебя, Стефано. И я очень, очень горжусь тобой.

Твоя любящая мать Ла Коломба».

Стефано вскочил.

– Я должен уехать. – Он надел рубашку и наклонился за ботинками.

– Что случилось? – встревожилась Мариза.

– Надо найти мать.

Он схватил Маризу за талию, притянул к себе и поцеловал. Потом, взяв карабин, направился к двери. Стефано уже отошел от дома, когда девушка догнала его и подала ему батон салями и буханку хлеба.

– Будь осторожна! – попросил он. – Я люблю тебя.

– И я люблю тебя, Стефано. Те аtо!

Он быстро шел по дороге. Ему удалось хорошо отдохнуть, а теперь надо побыстрее добраться до мотоцикла, спрятанного в кустах. Конечно, в округе полно немцев, разыскивающих партизан, но мотоцикл спрятан в стороне от места ночного боя, и, слава Богу, его не нашли.

Через час Стефано привел мотоцикл в полный порядок. Бак, к счастью, оказался почти полным.

Шоссе во Флоренцию Стефано отверг сразу. Оно перекрыто немецкими патрулями, да к тому же союзники бомбили все, что движется по дорогам. Стефано пришлось пробираться проселочными тропами и много раз прятаться в кусты, когда мимо проезжали немцы. Миля пролетала за милей, а он думал лишь о том, как добраться до «Ла Тана» и освободить Ла Коломбу.

Около полуночи Стефано свернул на кипарисовую аллею. Въехав на холм, он вскрикнул от ужаса. Вилла, объятая пламенем, полыхала. Огонь, похоже, бушевал здесь уже давно.

Стефано нажал на тормоза, но был не в силах отвести взгляд от погибающего на его глазах прекрасного дома матери. А в памяти так же ярко, как огонь, стояла картина их единственной встречи…

Возможно, она еще жива. Если Ла Коломба арестована, то он обязательно найдет и освободит ее! Стефано нажал на газ, развернулся и помчался во Флоренцию.

Он проехал всего милю, когда перед ним на дорогу выскочила из тени группа вооруженных людей с карабинами наготове. По шейным платкам Стефано сразу понял, что это партизаны.

– Не стреляйте. – Он остановился и поднял руки. – Я человек Кадорны. – Генерал Рафаэль Кадорна был командиром партизан в северных Апеннинах.

Стефано далеко не сразу убедил их, но потом они все долго смеялись. Он рассказал им о нападении на немецкий конвой и признался, что возглавлял его. Партизаны пришли в восторг, жали его руку и радостно похлопывали по спине.

– Но и у нас есть чем похвастаться, а, парни? – Один из них указал карабином на «Ла Тана».

– Вы?! – поразился Стефано. Партизан кивнул.

– Немцы захватили дом под штаб несколько дней назад. А сегодня в нем собрались большие начальники. – Партизан усмехнулся. – Пытались решить, как быть с нами. А мы все решили за них!

– Но «Ла Тана»… – начал Стефано.

– Да, ужасная потеря. Но донна Петра месяц назад передала нам письмо: «Если немцы арестуют меня и попытаются использовать виллу для своих нужд, пустите дом на воздух, если сможете». Так мы и сделали.