Шикарная женщина бьет тревогу - Татьяна Крузе Страница 23

ЛАУРЕНЦИО

«Дорогая соискательница, я происхожу из старинного штутгартского рода, а по профессии являюсь хирургом. Хотите узнать обо мне больше? 47 лет 181 см роста, спортивная фигура, тронутые сединой виски. Я катаюсь на горных лыжах, играю в теннис, езжу верхом, занимаюсь йогой. Экспериментами всегда и сам занимаюсь, что вовсе не значит, что не умею ценить риск. И, в свете вышесказанного, был бы рад, если Вы мне позвоните».

В то время, когда промозглым утром понедельника рабочие и служащие Германии, зевая, настраивались на следующую неделю всепожирающего Молоха, а Урс снимал своих кисок на мотоциклах, я вытащила следующее письмо.

Хирург из хорошей семьи, готовый к извращенным развлечениям. Его звали Дауренцио, а на его мобильнике, само собой, был активирован только почтовый ящик. Возможно, он в настоящий момент лоботомировал какой-нибудь мозг, или трансплантировал нёбную занавеску, или занимался подобными действиями.

Я оставила свой номер и только позже поняла, какую ошибку совершила. Ну, ладно. Главное, раз уж так случилось, не выпускать мобильника из рук. А еще лучше — сразу выбросить его в Неккар, прежде чем Урс нападет на след моих авантюр.

Мне было необходимо разрядиться, и я, следовательно, набрала рабочий номер Алекс. Ее драконша в приемной не хотела меня соединять. Даже то, что это вопрос жизни и смерти, нимало не впечатлило ее. И только после того, как я сообщила, что являюсь брокершей госпожи Дромбовски и, если немедленно не переговорю с ней, все ее состояние пойдет прахом, добилась своего.

— Ну, хорошо, она перезвонит вам.

Алекс действительно позвонила почти сразу. Вполне возможно, что она набрала мой номер собственноручно, а не через секретаршу, — у меня под ложечкой сладко засосало: значит, я дорога ей!

— Скажи-ка, золотко, может быть, тебе все-таки стоило предостеречь меня перед этой Зигги? — тем не менее облаяла я Алекс.

— И ради этого ты беспокоишь меня во время совещания по персоналу? — тявкнула Алекс в ответ.

Я живописала ей, каким подверглась пыткам — исключительно ради нее.

— О боже! — смущенно прошептала Алекс.

Это другое дело!

— Следующим в моем списке идет Аауренцио, хирург. Есть ли что-то такое, во что ты должна меня посвятить, перед тем как я встречусь с ним? Он тоже активная лесбиянка? Или, может, андроид?

— Нет-нет, Аауренцио образован и хорошо воспитан. Замечательный собеседник. Мы говорили о путешествиях. Представь себе, он бывал даже на Амазонке!

Я закатила глаза.

А про Зигги я, правда, не знала! — уверяла Алекс. — Мы с Зигги сначала встретились на каком-то вернисаже. А потом, когда пошли ко мне, уже так упились шампанским на халяву, что больше ничем не могли заниматься. Он — или она — заснул у меня на диване, а когда я встала на следующее утро, его уже не было. Клянусь тебе, я ни секунды не сомневалась, что Зигги парень. Да я до сих пор не могу поверить, что… ну, ты понимаешь.

— Что ты почувствовала влечение к кому-то, кто имеет матку?

Алекс зашлась в удушливом кашле.

После обеда я снова появилась на работе в эзотерическом книжном магазине «Кундалини». Раньше, до П.У. — то есть до появления Урса, — я делала это каждую субботу и всю предрождественскую неделю для пополнения бюджета человека свободной профессии. Теперь у меня не было необходимости всучивать ищущим смысл жизни штутгартцам ритуальные тибетские колокольчики со сфальсифицированными благословениями далай-ламы на них.