Проклятие любви - Тамара Лей Страница 23

— Тебе нельзя двигаться. Швы разойдутся, и нагноение пойдет выше, а края раны никогда не стянутся.

— Слышу.

— Хорошо. Теперь я дам тебе снадобье, которое облегчит боль и снимет жар. Подними голову.

Тот повиновался и, проглотив лекарство, поморщился.

— А теперь спи.

Кристоф знаком велел Сете следовать за ним.

— Я посмотрю за милордом, — тихо произнес сэр Гай.

В разговор вмешался Максен:

— Мне не нужна нянька. Оставьте меня.

— Но Райна…

— Просто женщина.

Не желая спорить, сэр Гай покорно склонил голову:

— Конечно.

Бросив на девушку многозначительный взгляд, он вышел. Райна в нерешительности долго стояла возле постели. Тусклый свет факела бросал пляшущие тени на раненого. Спит он или не спит? Качнувшись, она поморщилась от громкого лязга цепи и со страхом взглянула на Пендери. Тот не шевелился, и девушка успокоилась. Хотя Райна и сопротивлялась, Максен притянул ее к себе — силы в нем оставалось еще предостаточно. Миг, другой — и девушка уже лежала на постели. Закричать? Позвать кого-нибудь на помощь? Глупо. Это вызовет только смех. Лучше молчать. Райна оказалась рядом с Пендери, чье обнаженное тело жгло ее и через одежду. Господи, он весь горит…

Силы между тем покинули Максена. Райна лежала рядом с ним. Отпустить он ее не хотел, несмотря на жар и полубессознательное состояние. Сквозь опущенные веки ощущал он игру света, пытался собраться с мыслями. Если ему суждено умереть, а именно этого, по его мнению, желала саксонка, пусть она увидит это собственными глазами. Подтянув цепь, рыцарь вгляделся в лежащую рядом тень:

— Моя смерть не спасет ваших соплеменников. Только я и тот, чью жизнь так оберегаете, способны сделать это.

Верно, что может она? Бросать в лицо гневные слова? Но это только слова, и больше ничего. У нее нет власти и могущества привести их в исполнение. Она ведь не Дора. Если Пендери умрет, грех ляжет на ее душу, но не потому, что девушка желала его смерти, а потому, что, спасая ее, рыцарь получил удар кинжалом. Угрызения совести начали мучить Райну, причинив неимоверную душевную боль, и она положила ему руку на плечо:

— Спите, Максен.

Норманн приподнялся, словно что-то хотел сказать, но обессиленный рухнул на постель:

— Ведьма…

Вскоре он заснул, и Райне ничего не оставалось, как лечь рядом. Она повернулась к нему спиной, ощущая жар его тела. Она бы предпочла холод и сырость своей темницы теплой постели вместе с Пендери, хотя давно уже не спала в тепле. Не в силах уснуть, саксонка сложила руки перед лицом, взывая к Богу, прося о том, что он единственный способен дать, — о мире на земле Англии и покое в ее душе.

Максен пошевелился, и у Райны мгновенно развеялся сон. Вспомнив события прошлой ночи, она сочла, что ничего кошмарного не произошло. Повернувшись на спину, она взглянула на мужчину, делившего с ней ложе. Занимавшаяся заря скупо осветила комнату, но ее света было достаточно, чтобы убедиться, что Пендери не стало лучше: у него выступил обильный пот, жар не отпускал его. Став на колени, девушка склонилась над ним, взяв его лицо в руки:

— Максен! Максен!

Не открывая глаз, он крикнул что-то на норманнском языке. Содрогаясь все телом, рыцарь двигал ногами, стараясь сбросить простыню. Райна в отчаянии встала с постели, волоча за собой цепь и, подойдя к ширме, позвала Кристофа.

— Ему хуже, — предупредила она, — он бился в судорогах.

Повернув голову брата, Кристоф поочередно поднял тяжелые веки — глаза покраснели, зрачки сузились.

— Максен, — позвал он.

Не дождавшись ответа, юноша схватил брата за плечи и встряхнул, но Пендери-старший только вскрикнул и перевернулся на живот.

С испуганным лицом, блестя глазами, полными слез, Кристоф попросил Райну:

— Надо перевернуть его на спину. Вы поможете мне?

— Конечно.

— Я это сделаю, — вмешался сэр Гай. Оттолкнув ее, он перешагнул через цепь и помог юноше перевернуть хозяина на спину.

Райна почувствовала себя оскорбленной: ее так бесцеремонно оттолкнули. Правда, после услуги Максен кулаком ткнул в подбородок сэра Гая.

— Черт побери! — выругался тот, мотнув головой и потирая подбородок, на котором потом появился синяк.

— Держите его, — попросил Кристоф, прикрыв простыней тело брата. — Я скоро вернусь со снадобьем.

Уходя, юноша ласково коснулся плеча прекрасной саксонки:

— Это не ваша вина.

И исчез за ширмой.

Райну удивило, что Кристоф по-прежнему считает ее невиновной в смерти Томаса и ранении Максена. Странно, но юноша не выказывает ей никакой ненависти. Для нее было бы гораздо легче, если бы все как один презирали ее. Тогда она бы ожесточилась на Максена, не испытывая никаких других чувств.

— Если это не ваша вина, то чья? — спросил Гай, глядя на нее из-за плеча.

В его словах была доля истины, но девушка не преминула съязвить:

— Обращайтесь к герцогу Вильгельму.

— Королю Вильгельму, — поправил ее Гай.

«Спорный вопрос, однако не стоит пускаться в пререкания», — подумала она. И промолчала, хоть это и нелегко далось ей.

Одержав пусть небольшую, но все же победу, рыцарь горько улыбнулся и взглянул на Максена:

— Не хочу, чтобы вы находились за моей спиной, Райна. Обойдите меня и стойте так, чтобы я вас видел.

— С чего вам меня бояться?

— Немедленно! — голос сэра Гая был непререкаемо тверд. Тяжело вздохнув и гремя цепью, Райна подошла к кровати.

Гай, открыв рот, хотел что-то сказать, но промолчал — его хозяин опять забился в судорогах. Навалившись на Максена всем телом, рыцарь держал его, пока не прошел приступ:

— Борись с болезнью, Максен, борись.

Ласковость, звучавшая в голосе сурового норманна, говорила о том, что тот испытывает к Пендери гораздо более теплые чувства, чем простое почтение вассала к суверену. Способен ли Максен ответить взаимностью?

— Вы друзья? — спросила Райна. Выражение лица рыцаря сказало ей, что она переступила грань дозволенного:

— Ваш презренный голос здесь не к месту. Сделайте одолжение, замолчите.

Райна обиженно замолчала.

Вскоре появился Кристоф, ведя за собой Сету и двух женщин, чьи руки были заняты кувшинами, тазами и кусками ткани. Сета дерзко смотрела на пленницу, победная улыбка играла на ее губах, а вот Милдред и Лусилла отвели глаза. Они были из одной деревни, и их забрал Томас одновременно с ней. Милдред и Лусилла дружили с Райной, но теперь двусмысленное положение подруги сбило их с толку, и они не знали, как себя вести.