Магия южной ночи - Элизабет Тернер Страница 23

– Букман – раб. Он был надсмотрщиком на плантации возле Лимбе.

Кристина вспомнила, к чему призывал негр, и вздрогнула.

– Он меня пугает.

– Этому есть объяснение, графиня. Он обладает властью и опасен.

– А Гера? – Девушка взялась рукой за ворота, но не стала открывать их. – Какую роль играет она во всем этом?

Рид пожал плечами.

– Судя по тому, что мы видели, она, должно быть, мамбо, или жрица вуду.

– Сегодня была не просто церемония, верно?

– Букман подговаривает рабов, убеждает их объединяться против белых.

– Революция...

Рука Кристины сжала створку ворот. «Что за ирония судьбы, – подумала она. – Стоило бежать от одной революции, чтобы оказаться в самом центре другой».

– Вряд ли он добьется успеха. В прошлом тоже были попытки бунтов, тогда зачинщиков ловили и вешали.

Кристина невесело рассмеялась. Его слова ее совсем не успокоили.

– Вы наивны, месье. Когда большая группа людей объединяется для одного дела, тогда все возможно.

Рид молчал, не зная, что ей на это ответить.

– А мой... – Она собиралась сказать «муж», но не смогла заставить себя произнести это слово и сформулировала вопрос иначе: – Хозяева плантаций знают, что происходит? Может, их надо предупредить?

Надсмотрщик скривил рот.

– Белые господа предпочитают высокомерно не замечать того, что творится под самым их носом.

Кристина распахнула ворота.

– Тогда они глупцы. Все до одного.

– Графиня... – проговорил Рид, остановив ее, прежде чем она, пройдя по тропинке, исчезла бы в дверях дома. – Не говорите никому ни слова о том, что видели сегодня. Ни вашему мужу, ни Гере, никому. Ваша жизнь, вернее, обе наши жизни зависят от этого.

Полуобернувшись, она полыхнула на него взглядом.

– Неужели вы принимаете меня за какую-то полоумную, у которой вместо мозгов в гол пне пудинг?

– Но вы ведь вышли замуж за Делакруа? – огрызнулся Рид, неизвестно почему вдруг разозлившись на нее.

Кристина резко вдохнула воздух, почувствовав себя так, словно ее ударили.

– Вы правы, – горько признала она. – Брачный союз с дьяволом переводит меня в разряд самых больших дурочек.

– Простите, – пробормотал он. – Я не должен был говорить этою.

– Не должны были, – сдавленным от обиды голосом проговорила она. – Вы не имеете права судить меня.

– А вы – меня, – ответил Рид.

– Уже поздно. Я должна идти, пока не вернулись слуги.

— Графиня...

Она была уже на середине дорожки, когда он позвал ее. Какая-то нотка, прозвучавшая в его голосе, заставила ее ощутить волнение. Это была печаль, даже тоска, то, что никак не вписывалось в его сильный характер. Повернув голову, Кристина увидела, что он стоит, слегка опираясь о ворота. Облака играли в прятки с луной, и лицо Рида оказалось в тени. Но даже теперь она ощущала напряженность его взгляда.

– Будьте осторожны.

– И вы тоже, месье. Спокойной ночи. – И, повернувшись, Кристина поспешила в дом.

«Осторожны... Будьте осторожны».

Эти слова шелестели у нее в голове, как ветер шелестит листвой деревьев. Картины древнего ритуала вуду все еще стояли перед ее глазами. Даже в относительной безопасности собственной спальни, с запертой дверью, Кристина не ощущала спокойствия. Всегда настороже, всегда в напряжении. Она ни в чем не была уверена с тех пор, как прибыла на остров. После увиденного сегодня к ее страхам прибавится еще один. Ненависть черных к белым господам скоро приведет к взрыву насилия.

Как только ей удастся узнать о местонахождении дедушки, она покинет остров. А до тех пор изо всех сил попытается продержаться. Дед обещал написать. А Жан-Клод Бушар, граф де Варенн, был человеком слова. Должно быть, что-то случилось, иначе она бы уже получила от него весточку. Но если она сбежит, не дождавшись письма, то не будет знать, где его найти, и они могут никогда не встретиться.

Постепенно, уже к рассвету, усталость сняла напряжение. Кристина расслабилась, и ее захватили воспоминания о поцелуе. Приятная теплота наполнила тело. Поцелуй Рида пробудил в ней тайное желание, неоткрытую страсть. Он заставил ее забыть обо всем. На какое-то время она перенеслась туда, где были только они двое.

Когда поцелуй так резко прервался, Рид казался абсолютно спокойным, она же, наоборот, совершенно лишилась шоры. Неужели это происшествие ничего не значило для него? Неужели он ничего не почувствовал?

Боже! Она застонала от отвращения к самой себе. Повернулась на бок, взбила подушку. Как стыдно. Замужем за одним, а похотливо жаждет другого. И не просто другого, а человека, способного на ужасную жестокость. Что с ней происходит? Неужели она сошла с ума?

День приема гостей начался с серого и туманного утра, но к полудню облака разошлись, и небо засияло ярко-голубым куполом. Чтобы помочь по хозяйству, были наняты еще слуги. Ничего не упускающая Гера заставила их натереть мебель до зеркального блеска. Вазы и корзины искусно подобранных цветов красовались по всему дому, их сладкий аромат наполнял воздух. Спальни для гостей были подготовлены заранее и несколько дней дожидались тех, кто живет слишком далеко, чтобы возвращаться домой после празднества. К вечеру дом начали заполнять шумные гости.

Чувствуя себя чужой в собственном доме, Кристина улыбалась до тех пор, пока у нее не заболела челюсть. Жены плантаторов, казалось, были хорошо знакомы друг с другом и настроены посплетничать. Они вежливо раскланивались с Кристиной, но ни одна из них не проявила сердечности. Женщины, похоже, были намерены как следует изучить новую хозяйку Бель-Терр. Их любопытство проявлялось так явно, что Кристина ощущала себя выставленной на продажу. Мужчины оказались добрее. Чем больше вина они потребляли, тем цветистее становились их комплименты. Этьен горделиво задирал нос от этой лести, ведь каждое хвалебное высказывание было признанием его непревзойденного вкуса.

Наконец вступительная часть завершилась, начинался бал.

Гера долго хлопотала, укладывая темные кудри госпожи в корону на макушке. Симона Дюваль доставила бальное платье за день до этого. Даже Этьен, как бы критически он ни был настроен, не смог ни к чему придраться, разглядывая творение портнихи. Гера, оберегая прическу, подняла платье над головой хозяйки и позволила ему с мягким шорохом упасть Кристине на плечи. При любом легчайшем движении тонкий шелк опалового цвета играл нежными тонами розы, абрикоса и лаванды, так что платье переливалось всеми цветами радуги.

– Прекрасно, – проговорила Гера.

– Благодарю, – ответила Кристина, поскольку редкую похвалу служанки она ценила гораздо выше, чем подобострастные комплименты плантаторов.