Наследник Клеопатры - Джиллиан Брэдшоу Страница 23

Юноша осмотрел себя, едва сдерживая охватившее его бешенство. Ани расстегнул хитон на левом плече, оставив его болтаться на одном лишь поясе. Его кожа была бледной, и припухшая рана выделялась на ней синевато-багровым пятном. Кое-где начали проявляться свежие следы побоев.

– Что ты делал? – гневно спросил он.

– Занимался твоей проклятой раной! – раздраженно ответил Ани. Поведение мальчишки начинало его бесить. – Мальчик, ты упал посреди улицы возле гостиницы, и, пока ты лежал там без памяти, тебя крепко избил хозяин гостиницы... По крайней мере мне так рассказали.

– О Геракл, мой корабль! – с болью в голосе воскликнул Арион.

– Его захватили твои враги, – спокойно отозвался Ани. – Я слышал об этом. Мне очень жаль.

Арион пропустил мимо ушей соболезнования египтянина.

– Почему я здесь? – спросил он. – Зачем ты пошел за мной и привез опять сюда, если знаешь, что я не могу с тобой расплатиться? Я не... – в его голосе послышались неприязнь и отвращение, – я не раб, с которым ты можешь обращаться, как тебе вздумается! Я не твой мальчик и никогда им не стану! О боги! Что ты со мной делал?

– Мать Изида, так ты думаешь об этом? – едва сдерживая ярость, воскликнул Ани. – Я промывал твою рану! – крикнул он, возмущенный до глубины души. – Ты что, решил, что я собирался лечь с тобой?

Как раз об этом Арион и подумал. Он пристально смотрел на Ани, и в его глазах полыхал злой огонь.

– Как ты вообще мог обо мне такое подумать? – спросил разъяренный Ани. – Я к тебе относился всегда только по-доброму. – Он потрясению замолчал, вглядываясь в разгневанное лицо юноши. – Бог ты мой, – прошептал он после паузы. – Вот как все обстоит среди богатых греков. Стоит кому-то сделать что-то хорошее, так ты сразу же думаешь, что от тебя хотят получить что-то взамен?

Наконец Арион немного успокоился и потупил взгляд. Ани, в свою очередь, ощутил некоторое неудобство. Он ведь действительно кое-что хотел от мальчишки. Не умеряя, однако, своего негодования, Ани убеждал себя в том, что это ничего общего не имеет с тем, о чем подумал Арион. И вообще, он готов позволить юноше уйти, даже не упомянув о его долге.

– Видишь ли, – сказал Ани, садясь на корточки. – Я не любитель мальчиков. Я женатый человек – сейчас у меня вторая жена, потому что первая умерла при родах. У меня трое детей. Даже если бы мне нравились мальчики, я ни за что не стал бы пользоваться беспомощностью раненого человека, который находится под моей защитой. Пусть боги покарают меня самой страшной карой, если я когда-нибудь совершу подобное бесчинствие! Позор на твою голову за то, что ты обвинил меня в этом, хотя я не давал тебе ни малейшего повода!

Дрожа всем телом, Арион торопливо нащупал амулет, висевший им шее, и приложил мешочек с лекарственной смесью к лицу. К коже, он всегда так делал, когда переживал какое-то потрясение.

– Я спас тебе жизнь! – продолжал Ани, с каждой минутой распаляясь все больше и больше. – Я заплатил, чтобы за тобой ухаживали. Я дошел сюда пешком, позволив тебе ехать верхом; я кормил тебя и отказался брать у тебя драгоценную фибулу, даже когда ты мне ее предложил. А когда ты все-таки оставил фибулу мне, я пошел в город, чтобы вернуть украшение тебе. Я нашел тебя, когда все думали, что ты уже мертв. Но я привез тебя сюда и начал собственноручно ухаживать за гобой... И вот вместо слов благодарности я получаю постыдные обвинения!

Не сдвинувшись с места, Арион опустился на горячий песок возле своей постели.

– О Дионис! – глухо произнес он, стоя на коленях.

– Я готов принять твои извинения, – вставил Ани. Арион, казалось, его не расслышал.

– О боги, почему я все еще жив?! – Юноша закрыл лицо руками и зарыдал.

«Снова корабль, – подумал Ани. – Теперь, когда Арион убедился, что я не причинил вреда его эллинскому целомудрию, мыслями мальчишки снова завладел корабль. Клянусь великой богиней, что Менхес был прав: лучше бы я бросил на произвол судьбы этого себялюбивого поросенка».

– Мальчик, – стараясь держать себя в руках, сказал Ани. – Судьба была к тебе благосклонна, когда уберегла от этого корабля, не дав ступить на его борт. Даже если бы там были твои друзья, ты бы смог уехать только в другую страну, а так ты сможешь вернуться домой, к своим родственникам в Александрии, которые позаботятся о тебе...

– Они мертвы, – охрипшим голосом отозвался Арион. – Я не могу вернуться домой.

А это уже совсем другое дело. Внезапно Ани почувствовал, что испытывает искреннюю жалость к этому юноше, оставшемуся не только без семьи, но и, возможно, без денег. Сирота, едва достигший совершеннолетия, который взял оружие и беззаветно сражался за дело царицы. Он не сможет заявить о своих правах на какую-то собственность в Александрии, даже если его родители были настолько богаты, насколько об этом красноречиво свидетельствует его поведение. Римские завоеватели будут рады вознаградить горожан, которые помогают и поддерживают их, и сделают это за счет наследства тех, кто верно служил царице.

– Даже если и так, – сказал Ани после непродолжительной паузы. – Ты молод, образован, ты законный гражданин, и когда ты выздоровеешь...

При этих словах Арион только усмехнулся, и Ани, вспомнив о своих недавних подозрениях, понял, что тот не надеется когда-либо избавиться от мучившей его болезни.

– У тебя проклятая болезнь? – без обиняков спросил египтянин. Арион поднял голову, в его увлажнившихся от слез глазах ясно читались страх и чувство стыда. Он все еще прижимал ко рту мешочек с травами.

– Что это? – мягко спросил Ани, касаясь шелкового мешочка. – Амулет против приступов?

Немного поколебавшись, Арион опустил мешочек.

– Да, – с горечью произнес он. – Скорее это лекарство, которое проясняет мозги. Я точно не знаю, но без него может быть только хуже.

Ани не знал, что ему ответить. Проклятая болезнь. Он не разделял всеобщего страха перед этим недугом и не думал, что болезнь заразна. В Коптосе он знал женщину, у которой каждый день, с самого раннего детства, случались припадки. Всю свою жизнь несчастная прожила вместе со своей семьей – сначала с родителями, затем с братом и его семьей. Однако никто из родных никогда не страдал эпилепсией. Среди соседей тоже никто не заболел, несмотря на то что все брали воду из одного колодца, свободно одалживали друг другу одежду и горшки для приготовления еды. Проклятая болезнь не может быть заразной, это точно. Но в любом случае она неизменно вызывала отвращение и ужас у всех, кто становился свидетелем ужасных приступов, а человек, которому выпало несчастье страдать этим недугом, мучился всю свою жизнь.

Ани вдруг почувствовал, что, узнав о болезни мальчика, он проникся к нему еще большей симпатией и состраданием. Недоверчивость, нежелание рассказывать о каких-либо подробностях своей жизни – все это объяснялось не столько высокомерием, сколько боязнью, что его оттолкнут, если узнают о страшной болезни. Кроме того, Ани готов был поклясться Изидой и Сераписом, что юноша очень храбр. Чтобы добраться до Береники, он должен был превозмочь не только боль, жажду и жару пустыни, но и собственный недуг. Египтянин видел, как он боролся из последних сил, не щадя себя и не испытывая самодовольства от того, что ему удалось это сделать.