Мой прекрасный лорд - Джулия Берд Страница 23

Она философски улыбнулась ему, демонстрируя тихий вызов, определявший ее жизнь, несмотря на внешне мягкую манеру поведения. Кэролайн сама не знала, почему разоткровенничалась с ним. Может быть, потому, что он казался добрым человеком, который в состоянии читать в ее душе, хочет она этого или нет. Она верила в то, что он говорил о своей интуиции. Наблюдая за ним исподтишка, она заметила, что он постоянно думает, сопоставляет, присматривается. Она всегда восхищалась умными мужчинами, но, увы, они редко встречались в Лондоне, где внешние манеры и деньги значили больше, чем здравый смысл. Теперь она нашла человека, с которым могла беседовать, которому готова была открыть душу.

– А вы решительный человек, – сказала Кэролайн и нахмурилась, концентрируя внимание на дороге, которая сворачивала в небольшую долину, окруженную старыми вязами. Свежий осенний ветер шелестел редкими листьями, уцелевшими на ветках. – Почему бы вам с вашим умом не прекратить творить беззаконие и не стать полезным членом общества?

– А вы не знаете?

– Откуда мне знать? Я думаю, вы попали в преступную среду, потому что была какая-то червоточина в вашем характере. Как человек может решиться на воровство? Но вместе с тем я не вижу в вас ничего такого…

Он рассмеялся:

– О, неужто? До чего же вы наивны!

Она сердито взглянула на него и крепче сжала поводья.

– Едва ли… Я бы так не сказала.

– Поверьте, миссис Дэвин, если бы я даже был невинен, как только что выпавший снег, я никогда не сумел бы вырваться из самых грязных трущоб Лондона. Во всяком случае, ненадолго. Вы понимаете, у меня нет связей, нет рекомендаций, нет образования, нет денег. И все же не это заставило меня воровать.

Ее лошадь три раза вскидывала голову и ржала. Кэролайн всякий раз ласково поглаживала ей шею, успокаивая не только лошадь, но и себя.

– Тогда что же? Что привело вас в преступный мир? – спросила она, распрямив плечи и глядя прямо в лицо своему попутчику.

Глаза Лукаса сверкнули, и он криво усмехнулся:

– Стремление к справедливому распределению.

– Распределению чего?

– Богатства. Она улыбнулась:

– Понимаю. А вас совсем не беспокоит, что вы отнимаете у одних, чтобы передать другим и при этом не забыть про себя?

– Нет, потому что я ничего себе не оставляю.

– Тогда кому же? – Ее сердце дрогнуло при внезапной мысли, что он действительно может иметь гуманные мотивы для преступления. Тогда все встает на места. – То есть вы хотите сказать, что вы что-то вроде Робин Гуда? Украсть у богатого и отдать бедняку?

Его пристальный взгляд сверкал иронией, затем сфокусировался на дороге впереди.

– Пусть бедняки сами позаботятся о себе.

– Тогда для кого вы крадете? Лукас глубоко вздохнул:

– Для своих близких.

– И кто же дал вам право творить беззаконие только потому, что вам так нравится?

– Позвольте вам сразу возразить, я не считаю справедливым закон, по которому все принадлежит сытым богачам только потому, что они такими родились.

– Я могу сказать, мистер Дэвин, что не согласна с вашим методом решения проблемы, хотя и признаю, что такое неравенство несправедливо. Меня не раз обвиняли в том, что я чересчур либеральна. Чуть ли не поборница равноправия.

– Вы хотите сказать, что заботитесь о бедняках? Что вы думаете о каждом, даже если он влачит свое существование вне вашего поместья?

Ее сердце затрепетало, и она кашлянула.

– Могу только сказать, что вы несправедливы. Мои слуги и арендаторы расскажут вам, что я очень заботливая хозяйка.

– Это достаточно просто, когда вы живете только ради себя. Просто сочувствовать бедным и больным, когда они где-то далеко, а не перед вашими глазами, когда вам не нужно ничего для них делать.

Они проезжали по узкой, усыпанной опавшей листвой тропинке. Она нахмурилась и наклонила голову, чтобы не зацепиться за ветки деревьев над головой.

– Я так понимаю ваше замечание, что мне не свойственно чувство сострадания, потому что я сама богатая? У меня несколько арендаторов, которые переживают сейчас тяжелые времена. И я помогаю им, чем могу. Это правда, что я пью чай с графиней Джермейн, поддерживая добрососедские отношения. Но я в доброй дружбе и с мисс Кинникотт, отец которой всего-навсего скромный арендатор рудников. Я вовсе не кичусь своим благородством.

В деревне, мистер Дэвин, мы живем иначе, чем в Лондоне. Все стараемся заботиться друг о друге, и социальные разграничения не такие жесткие. Вот почему есть надежда, что мы сможем представить вас здесь как моего мужа. Но ничего не получится, если вы будете смотреть с ненавистью на кого-то, у кого больше денег, чем у вас. Не забывайте, мистер Дэвин, что благодаря нашей женитьбе вы теперь тоже богатый человек. Мне даже страшно подумать, неужели вы станете ненавидеть себя за это?

– Я уже испытываю к себе отвращение, – усмехнулся Лукас.

Она с досадой натянула поводья. Ее лошадь остановилась, и Лукас тоже придержал своего мерина. Лошади подняли головы и протестующе заржали.

– Как вы смеете? – воскликнула она. – Я предлагаю вам целый мир на тарелочке с голубой каемочкой, а вы позволяете себе смеяться над этим! Разумеется, я не много могу предложить джентльмену, если говорить о чисто женских добродетелях. Я не обладаю блестящими манерами или особенным остроумием, но поверьте, у меня есть деньги. Почему меня угораздило выйти замуж за единственного в своем роде мужчину в мире, которого они совершенно не интересуют? Невольно на память приходят слова: «Стоит ли метать бисер перед свиньями?»

Его черные глаза вспыхнули неожиданной злостью.

– Выходит, я свинья? Что ж, я был прав. Вы и вправду откровенны. Но я тоже в долгу не останусь.

Его злость передалась лошади, он дернул поводья и ударил скакуна каблуками сапог. Только Кэролайн могла понять, какую ошибку он совершил. Она побледнела, увидев, что глаза Гермеса зажглись сумасшедшим огнем.

– О, нет… – простонала она. – О, нет, нет…

Она успела заметить запоздалое сожаление в глазах Лукаса, когда Гермес рванулся вперед, как будто его атаковали осы. Лукас резко опрокинулся назад, но успел ухватиться за седло и продолжал гонку, стараясь во что бы то ни стало удержаться и не упасть, чтобы спасти свою жизнь.

– Держитесь крепче, Лукас! – закричала Кэролайн, пришпорив свою лошадь. Несмотря на неудобство бокового седла, ей удалось устремиться галопом за взбесившимся мерином. Когда она догнала его, то увидела, что поводья Гермеса свисают вниз вдоль покрытого пеной живота. О Боже! Лукас никогда не сможет остановить лошадь, и потребуется еще несколько миль, чтобы та остановилась сама.

Кэролайн стала лихорадочно соображать, увидит ли она еще когда-нибудь Лукаса Дэвина, и тут вмешалась судьба. Обе лошади – первая быстро, вторая почти следом за ней, повинуясь изгибу дороги, с максимальной скоростью приближались к огромной луже. Гермес замер, сбросив Лукаса через голову, и тот упал вниз лицом, поднимая брызги грязи.