Безопасная гавань - Рэдклифф Страница 23

Риз кивнула на дверь.

– Пойдем, прогуляемся.

Они смешались с уличной толпой и вскоре оказались неподалеку от дамбы. Присев на ту же скамейку, где пару дней назад она сидела с Тори, Риз посмотрела на узкую и опасную дорожку и вновь поразилась смелости доктора.

– Так в чем дело? – Спросила Мадж, заставив Риз вернуться в настоящее.

– Когда ты была подростком, ты уже знала о своей ориентации?

– Я прекрасно это осознавала.

– И как ты с этим справлялась?

После недолгого раздумья Мадж ответила: – Я пыталась покончить с собой.

Риз пристально посмотрела на нее, ее сердце сжалось от сострадания. Что же это за мир, который способен довести юную девушку до такого отчаяния? У нее задрожал подбородок, пока она пыталась сообразить, что на это сказать, и, наконец, спросила:

– Ты можешь мне об этом рассказать?

Мадж посмотрела на океан и погрузилась в воспоминания.

– Это было не так уж драматично, как ты могла подумать. Я жила в маленьком городке. Мои родители были обычными людьми, хорошими и трудолюбивыми. Но я всегда их удивляла своей непредсказуемостью и непохожестью на других девочек. С самого детства я предпочитала одежду для мальчиков, игрушки и игры для мальчиков. На день рожденья я мечтала получить шестизарядный револьвер и джинсы. А родители думали, что, если они будут покупать мне куклы, я когда-нибудь забуду о пистолетах. Ничего у них, конечно, не вышло.

– Еще бы, – засмеялась Риз, вспоминая, как ее отец впервые дал ей пистолет. Правда, в ее случае, оружие было настоящим.

– К десяти годам, – продолжила Мадж, – я была влюблена в заведующую зонами отдыха. Она была невероятно крутая и учила девочек играть в бейсбол. Когда я приходила раньше всех, она играла со мной в мяч. Ха! Да я все лето приходила на занятия раньше всех! – Мадж потянулась за камушком и стала крутить его в руках. – К двенадцати годам у меня появилась особенная подруга, за которую я, не раздумывая, отдала бы жизнь. Мы везде ходили вместе, часто бывали друг у друга в гостях и спали вместе. У нас не было ничего даже отдаленно похожего на секс, я любила ее настоящей романтической любовью и не скрывала этого. Мы дружили до самых старших классов. А в шестнадцать лет, она поведала мне, что переспала со своим парнем. К этому моменту мы обе ходили на свидания, но такого еще не было. Никто прежде не вставал между нами. – Мадж вздохнула, ее лицо исказилось от боли. – В тот момент моя жизнь изменилась навсегда. Я поняла, что она не разделяет моих чувств, и никогда не будет любить меня так, как я любила ее. Она больше не принадлежала мне. Мое сердце было разбито, и мне не с кем было поделиться.

– Мне очень жаль, – проговорила Риз, понимая, что никакие слова не помогут успокоить эту боль.

– Это было давно, и то было самое тяжелое время в моей жизни. До сих пор трудно вспоминать. – Мадж бросила камушек. – Я понятия не имела, что со мной будет. Казалось, все лучшее, что было в моей жизни, исчезло в одночасье. Я ощущала лишь боль, невыносимую боль. Конечно, я понимала, что виной всему моя непохожесть на других девочек. Я не знала для этого другого слова кроме как «странная», но точно знала, что обществом это порицалось. Вот так я начала пить и весь последний год в школе я умудрилась провести в алкогольном дурмане. Именно это я и имела в виду, когда сказала, что попыталась покончить с собой. Конечно, не самый лучший способ, но очень эффективный.

Мадж медленно выдохнула, содрогнувшись от тяжелых воспоминаний, и, повернувшись к собеседнице, спросила:

– Что заставило тебя спросить меня об этом?

– Одна девочка, – ответила Риз. – Вернее девушка, которая боится рассказать отцу, что любит другую девушку. Она достаточно уверенно держится, но я чувствую, что ей страшно. Больше всего она боится, что их могут разлучить. Я пытаюсь понять, каково это.

– Зачем? – спросила Мадж. В ее голосе звучал искренний интерес. – Почему тебя это волнует?

Риз пожала плечами.

– Я полагаю, она далеко не единственный подросток, оказавшийся в подобной ситуации в нашем городе. Провинстаун славится своим дружеским расположением к геям. Но в то же время, ей совсем некуда сходить вместе со своей девушкой. Мне необходимо понять, как живут лгбт-подростки, и с какими трудностями им приходится сталкиваться. Раз уж мне придется иметь с ними дело, я хочу быть справедливой по отношению к ним.

– Они не похожи на других детей, Риз. Им приходится бороться за свое существование. Весь мир говорит им, что они какие-то неправильные, что они не так одеваются, увлекаются не тем, чем нужно, и вообще, богу не угодна их любовь. Мальчики часто подвергаются оскорблениям и избиениям. Очень часто девочки, как только осознают свою нетрадиционную ориентацию, бросают школу, или учатся хуже, чем могли бы и нередко находят куда более серьезные проблемы на свои головы, вплоть до наркотиков и алкоголя. Ты больше навредишь им, чем поможешь, если попытаешься заставить их пойти наперекор их естества. Это все, что у них есть.

– Я не могу позволить им заниматься сексом в темных переулках или под пирсом.

– Почему нет?

– Это опасно, – твердо заявила Риз. – Если я не вижу их, я не могу их защитить. Если, скажем, кучка отморозков повстречает такую парочку в темном переулке, страшно представить, что они с ними сделают.

– Здесь ты права, но вряд ли можно что-то с этим сделать, – неохотно признала Мадж. – Влюбленных подростков тянет друг к другу, и маловероятно, что они станут открыто встречаться на вечеринках, дискотеках или друг у друга в гостях, как все остальные подростки. Они чувствуют себя изгоями, и все, что они видят вокруг, лишь усиливает их убежденность в этом. У них нет других альтернатив, кроме темных переулков, дюн или пирсов.

– Тогда, может, стоит открыть для них кофейню?

– Идея хорошая, но нужно помнить, что несмотря на то, что Провинстаун выглядит сейчас как гей-столица, все эти люди не живут здесь и как только закончится сезон, город снова превратится в типичный провинциальный городок, полный предрассудков. И те ребята, которые живут здесь, вряд ли захотят, чтобы все знали об их ориентации.

– Но, по крайней мере, в эти три-четыре месяца они же могут влиться во все это веселье? – предположила Риз, понимая всю сложность положения Бри. – Разве нет мест, куда можно ходить подросткам?

Мадж кивнула.

– Да, есть одно местечко, куда пускают детей. Музыка там ужасная, про еду я вообще не говорю, но это хотя бы что-то. Называется оно «Лавандовый лаунж», его держит пара пожилых геев. До десяти они не продают алкоголь, и это позволяет им сделать возможным вход для несовершеннолетних.

– Это, кажется, не так недалеко от участка, – заметила Риз, удивляясь, что шериф Паркер ни разу не упоминал об этом месте. – Спасибо, Мадж, мне поможет любая информация. Я обязательно загляну туда.

– Риз, – предупредила Мадж, – если ты войдешь в заведение в своей униформе, ты только напугаешь молодежь. А они и так всего боятся.