Война чувств - Наташа Колесникова Страница 23

Дмитрий Зеленин не был бандитом, несмотря на довольно угрожающую внешность. Десять лет он служил в Главном разведывательном управлении Генерального штаба, дослужился до чина майора, занимаясь промышленным шпионажем (в основном военных технологий, но они же на Западе тесно связаны с производством бытовой техники, с экономикой), а потом решил, что на «гражданке» его опыт принесет куда больше пользы обществу, а главное, ему самому, и уволился из рядов стремительно редеющей грозной спецслужбы. Организовал частную юридическую фирму «Зеленин», пригласил компетентных сослуживцев (компетентных во всех отношениях — что процесс в суде выиграть, что морду набить, что взорвать несговорчивого смутьяна) и занялся тем, чем занимался на службе — промышленным шпионажем. То есть проблемами, связанными с ним. В обновленной России это выглядело несколько иначе, чем на диком Западе, примерно так: «Он, козел, подделывает мою водку, слушай! Свою не может придумать!» — «Сам козел, подделываю не твою, а «кристалловскую», не понимаю, при чем здесь ты?» — «Зачем даешь по дешевке ее в мои ларьки, слушай? Продавай в своих!» — «Что значит — твои ларьки? Скажи спасибо, что они пока что стоят!» Такие или примерно такие вопросы приходилось решать юридической фирме Зеленина, и он, обогащенный международным опытом, настолько преуспел в этом деле, что стал известен всей Москве — человек, который умеет решить любые проблемы. И теперь, когда московские бизнесмены старались решать проблемы мирным путем, а не стрелять друг в друга, репутация фирмы Зеленина была вне конкуренции. К нему обращались за помощью даже самые крутые московские авторитеты, а безопасность была гарантирована корпоративным соглашением всех предпринимателей Москвы.

Зеленин сидел в своем офисе на улице Сергея Каратова, внимательно смотрел на своего зама, Михаила Булкина. Несмотря на округлую фамилию, Булкин был высоким худым мужчиной в отличном костюме и вообще — интеллигент, да и только. Мало кто знал, скольких людей уничтожил этот «интеллигент», будучи оперативником спецназа ГРУ, да ведь все они были плохими людьми.

— Сними охрану с Саакяна, Миша, — сказал Зеленин. — И напомни, что пора заплатить остальное. Боник согласился на наши предложения. Саакян тоже не против.

— Тебе удалось это, Дима? — удивился Булкин. — Ну, слушай! А я уж думал, придется старое вспомнить, надоело их бодание.

— Решили проблему, а вот с Казбека глаз не спускай. Синичкин страшно злой, требует в качестве компенсации жену Казбека. Представляешь, что это значит для него?

— Синичкин дурак, это исключено, учитывая менталитет…

— Говори проще, Миша. Казбек сильно виноват перед Синичкиным. Тут нужно давить в обе стороны, Синичкина уговорить принять денежный эквивалент жены Казбека, миллион баксов, а диаспору — воздействовать на Казбека, чтобы заплатил. И третью сторону следует привлечь — крупных авторитетов, никому не нужен в Москве межнациональный конфликт. Но за Казбеком — смотреть в оба, Синичкин на все способен. Отправь людей на три стороны с нашими предложениями. Уговаривать не стоит, нужно давить на психику, а потом пусть они давят друг на друга. И не забудь напомнить Синичкину, что наши — двадцать процентов, а если станет бузить — знаешь, что сказать.

— А то нет, Дима. С другими проблемами все гораздо проще. Решаются согласно графику. Кстати, пожаловал Канарец, хочет встретиться с тобой.

— Канарец — уважаемый человек, пусть встретится, зови.

Булкин вышел, и тут же в кабинет вошел пожилой господин, невысокий, седовласый, в черном пальто, под которым был костюм от Армани.

— Садись, Илья, — тоном радушного хозяина сказал Зеленин. — С чем пожаловал, у тебя вроде все нормально?

— Было, да прошло, — пробурчал Канарец. — Скажи, пусть «Джим Бим» принесут, в глотке пересохло, пока сидел ждал.

Зеленин щелкнул кнопкой на внутреннем телефоне, и через пару минут красивая блондинка принесла поднос с двумя хрустальными стаканчиками, на треть заполненными жидкостью чайного цвета. Там же стояла пластиковая бутылочка с содовой. Канарец взял стаканчик, хлебнул, блаженно зажмурился, одобрительно кивнул, мол, то, что надо. Зеленин держал стакан в руках, внимательно глядя на посетителя.