Девушка с приданым - Кэтрин Куксон Страница 23

– Продолжайте, Кейт. Я хочу знать, чего вы боялись. Эта тема меня самого очень беспокоит. За прошедший месяц я столкнулся в своей практике с несколькими случаями боязни ада у детей.

Кейт расслабилась и непринужденно заговорила, словно учащенное биение собственного сердца еще совсем недавно не выдавало с головой все ее душевные терзания.

– Я тоже боялась ада, сильно боялась. После первой исповеди в семь лет мне начало казаться, что неисчислимое множество людей на небе следят за моими поступками, и стоит мне сделать что-нибудь неправильно, они тотчас же доложат Господу о моих прегрешениях, так что в конце концов меня ожидает ад. Я часто просила у них всех прощения: у Девы Марии, у Иосифа, у святого Антония, у святой Екатерины, у святой Агнессы и у других. Я часто исповедовалась, но эти исповеди делали мои страхи горше, в тысячу раз горше. Однажды отец О’Молли сказал, что я попаду в преисподнюю и буду гореть там вечно в адском пламени. После этого мне ночью приснился настоящий кошмар: будто бы меня бросают в адскую бездну и я лечу в непроглядной тьме, минуя круги ада. Я ничего не могла разглядеть, но чувствовала присутствие зла повсюду. Наконец мое тело упало в раскаленную лаву. Этот кошмар мучил меня на протяжении многих лет. Даже сейчас я иногда вижу этот сон.

– Вы все еще боитесь ада? – спросил Родни.

– Не особенно, хотя изредка меня и беспокоят смутные страхи, причину которых я не могу понять. Знаете, до недавнего времени я вообще ни разу не молилась Богу. Толмаше, несмотря на свой скептицизм по отношению к официальной религии, тем не менее научили меня понимать Бога лучше, чем прежде священники.

– Не молились Богу? – не понял Родни. – Кому же в таком случае вы молились?

– Святому семейству, великомученикам, святым…

– А Иисусу Христу?

– Иисус пугал меня даже больше, чем все остальное. Он умер страшной смертью и не смог воскреснуть. По воскресеньям я сидела в церкви как раз напротив скульптурной композиции, изображающей снятие Спасителя с креста. Фигура Иисуса там была сделана в натуральную величину. Его мертвое тело безвольно свисало с рук матери. Алая кровь казалась пугающе реальной. Она сбегала по его телу ручейками. За исключением набедренной повязки, на Христе ничего не было. Кожа статуи ужасала своей мертвенной белизной. Для меня маленькой Иисус умер, и даже Пасха и связанная с ней вера в его воскрешение не могли убедить меня в обратном.

– Боже правый, Кейт! – воскликнул Родни. – Вы думаете, что статуи производят такое же шокирующее впечатление на большинство детей?

– Нет. Большинство детей нечувствительны к этому, но я другая, поэтому не хочу, чтобы Энни боялась. Мне хочется держать дочь подальше от школы на Боро-роуд и от церкви отца О’Молли. Она будет ходить в церковь, но в церковь без ужасных, пугающих детей статуй. Впрочем, это будет сделать непросто, пока Энни живет вместе с моим отцом. Он будет против.

– Кейт! Не отступайте от принятого решения, – поддержал ее Родни Принс. – Не позволяйте никому, в том числе вашему отцу, помешать вам. Мне неприятна сама мысль, что неокрепший разум Энни будут мучить таким вот гнусным образом. Если я смогу помочь вам чем-нибудь, Кейт, то не стесняйтесь, обращайтесь. Я люблю вашу дочь.

– Я знаю, доктор. Вы очень добры к Энни. За это я вам так благодарна! Но мне придется иметь дело с моим отцом и О’Молли. Если бы только я могла забрать ее из этого дома! Но мне не хочется обижать маму. Без внучки ей будет тяжело. Видите, насколько в моей жизни все запутано.

Родни не знал, что сказать, поэтому спросил:

– Почему вы тогда собирались сегодня на мессу, если у вас такие плохие детские воспоминания?

Кейт с минуту обдумывала ответ.

– Привычка, думаю, а еще… В глубине души я люблю литургию и, думаю, всегда буду любить. В религиозных обрядах много красоты, если не отравлять все видениями преисподней и грехами. Последнее время я много об этом думала. По-моему, главное – правильно выбрать священника. Многие из них отвратили от веры больше католиков, чем обратили в нее. Сегодня я пошла в церковь главным образом для того, чтобы сохранить мир в доме. Так моей маме легче.

– А она тоже идет на мессу?

– Нет. У нее болят ноги. Что с ними? Какая болезнь?

– Водянка.

– Это опасно?

– Ну, вашей матери необходим отдых. Еще ей следует больше лежать, держа ноги как можно выше.

Кейт зевнула.

Они немного помолчали.

Родни посмотрел на свои часы.

– Время не ждет, Кейт. Вы не против того, чтобы пройтись немного, подышать свежим воздухом?

Она утвердительно кивнула головой. Выйдя из автомобиля, Родни обошел его кругом и помог Кейт выбраться наружу. Когда его рука коснулась ее, прежнее тревожное чувство тепла охватило Родни Принса. В горле сжался тугой комок. Мускулы рук напряглись. Доктор нервно облизал губы. Бледное, красивое лицо Кейт притягивало его со страшной силой. Он сказал самому себе: «Нехорошо… Нехорошо. Я хочу ее и радуюсь своему желанию».

Послышался голос Кейт, громкий и отчетливый, как и прежде:

– Через холм едет машина.

Тяжело вздохнув, Родни повернулся и посмотрел в сторону приближающегося автомобиля. Потом он, слегка поддерживая спутницу под локоть, повел ее подальше от непрошеных свидетелей.

Сидевшие в машине люди видели, как Родни и Кейт, плечом к плечу, идут по припорошенной снежком траве. Они провожали их глазами до тех пор, пока врач и горничная не исчезли в ночи среди подвижных теней склона холма.

Первым молчание нарушила миссис Ричардс:

– Честное слово! Я бы не поверила, если бы не видела собственными глазами. В час ночи! Что ты об этом думаешь, Джо?

Выражение глубочайшего удивления застыло на лице доктора Ричардса. Он удобнее устроился на своем сиденье.

– Ну… А что ты об этом думаешь?

– Это ведь была молодая Ханниген, – сказала сидевшая сзади Дженни Ричардс, прильнув к спинке сиденья матери. – Ее мисс Толмаше одевает, словно герцогиню.

«Это еще вопрос, кто ее одевает», – подумала миссис Ричардс.

Но вслух она лишь сухо произнесла:

– Не знаю, она это или не она, Дженни, но в любом случае об увиденном сейчас лучше не распространяться.

– Не обращайся со мной так, словно я малый ребенок, – капризно заявила ее дочь. – Все знают, что доктор Принс – отец ее девочки. И он особо не скрывает этого. В открытую катает ребенка в своем автомобиле.

Сидевший за рулем доктор Ричардс резко обернулся. Его голова чуть было не ударила жену в висок.

– Смотри, куда едешь, Джо! – крикнула миссис Ричардс. – Ты хочешь нас убить?

Муж вернулся в прежнее положение и, следя за дорогой, спросил:

– От кого ты это услышала?

– Я слышала разговор Беллы и кухарки. Давно. А Белле об этом сказала Мэри, горничная в доме Принсов.