Наш маленький Нью-Йорк - Лора Брантуэйт Страница 23

Том чувствовал себя в высшей степени странно. Еще бы: человеку от природы не свойственны некоторые ощущения. Например, еще два месяца назад Том сломал бы голову, но не ответил, что чувствует кусочек меха, по которому водят эбонитовой палочкой (кажется, что-то подобное он видел на уроке естествознания в школе…). А теперь-другое дело. Он с радостью кому-нибудь рассказал бы об этом ощущении — чтобы излить душу. Он мог бы даже написать об этом поэму, если бы умел хоть сколько-нибудь прилично рифмовать строчки…

А чувство это достойно того, чтобы его поэтизировали: как между волосками-нервами зарождается искра, и рядом еще одна, и еще, и эти искры скапливаются на кончиках нервов-волосков, напряжение растет, усиливается, сливается в озеро или паутинку на поверхности кожи, почти причиняя боль, рвется наружу, ищет повода, чтобы ударить, притягивает к себе мелочи — взгляды, слова, случайные прикосновения… Только бы это не закончилось. Только бы продлилось еще немного!

После того достопамятного разговора напряжения было столько, что хватило бы на подпитку полноценной лампочки. В кухне. Света было бы вдоволь.

Он сказал то, что сказал, и эти слова упали в Эмили, как падает в воду камень, и остались лежать где-то на дне. Круги на поверхности уже разошлись, исчезли, снова — тишь да гладь, но… Но ведь сам камень никуда не делся.

Она не подавала виду, что он, этот камень, что-то значит для нее. Эмили попросту вела себя так, будто бы у нее враз испортился характер. Она стала меньше улыбаться и больше хмурить брови. Она с демонстративной тщательностью делала уборку, стирала и гладила, в общем, всем своим видом показывала, как она занята: ну нет у нее времени на всякие там глупости, нет! Причем в категорию «глупостей» попало почти все: прогулки, долгие посиделки у телевизора, задушевные разговоры.

— Знаешь, я чувствую себя так, будто мы и вправду женаты, — запальчиво сказал ей Том как-то раз, когда его тонкая натура не вынесла ее очередного отказа провести вечер вдвоем.

На лице Эмили отразился немой вопрос. Она постаралась сохранить невозмутимость, но щеки все равно вспыхнули алым.

— Да-да, — продолжил Том, — женаты, причем уже лет семь. Надоели друг другу страшно, но все равно как-то уживаемся под одной крышей…

— Ах, я тебе надоела? — Эмили уперла руки в бока. — Надо же! Тогда найди себе соседку получше! Может, кто-нибудь еще согласится на тебя стирать, убирать и мыть за тобой посуду!

— Вот-вот. И ссоры у нас такие же. — Том вздохнул.

— Или любовницу! — фыркнула Эмили.

Тома ее слова глубоко возмутили. Он даже обиделся — да-да, мужчины тоже бывают чувствительными к мелочам и обидчивыми до крайности. Но суть не в обиде, а в том, что ему уже несколько недель в голову не приходила мысль привести к себе женщину.

И понятно, что у него сначала были большие проблемы, потом он привыкал к новой жизни, а потом их отношения с Эмили стали напоминать сладкий семейный быт… Теперь «семейный быт» стал кисло-горьким, и Том вспомнил, что он — здоровый молодой мужчина, организму которого просто необходимо общение с противоположным полом.

И это показалось ему большой подлостью по отношению к Эмили. Да, он ровным счетом ничего не должен ей — ничего, что выходило бы за рамки их соглашения. И тем более не обязан хранить какую-то верность. Он свободен, как ветер — не здесь, не в Нью-Йорке, где ветер теряется и умирает среди кирпичных коробок, а где-нибудь на просторах Техаса или Миннесоты.

И все-таки есть что-то неправильное в том, что он вспомнил об этом только сейчас. Как будто маленькое предательство. И может быть, это иллюзия, которая не имеет под собой никакой почвы вне его — внутри себя Том еще меньше хотел быть предателем.

С другой стороны, возможно, именно отсутствие женщины делало его жизнь с Эмили все мучительнее и мучительнее. И ее упрямо сжатые губы и строгий взгляд темных глаз тут вовсе ни при чем. Но каждый раз, когда Том видел, как она выходит из душа — с мокрыми прядями волос, в футболке или майке, которая бесстыдно льнет к влажной раскрасневшейся коже… Он изо всех сил сжимал зубы, стараясь этим нехитрым действием укрепить свою волю. Мы вожделеем к тому, что видим. И мало-помалу Эмили стала для него самой желанной женщиной на земле. Самой желанной, самой близкой — и самой недоступной. Ад.

Она свято верит в то, что отношения между мужчиной и женщиной регулируются простыми договоренностями, что любовь — это миф, который мужчины придумали для женщин, чтобы оправдать свою потребность в сексе, и что ей самой близость с мужчиной не нужна вовсе, — и все это ничего не меняло для него.

На выходные Мэтт и Мэри пригласили его съездить на барбекю к родителям Мэри. Том почти обрадовался перспективе провести денек-другой вдали от золотоволосого соблазна. Может статься, это внесет хоть какую-то ясность в его перепутавшиеся мысли…

Ясность эту ему пытался подарить Мэтт.

— Ну как там твоя прелестная подружка? — спросил он первым делом, когда все расселись вокруг стола, установленного в милой беседке.

Том выронил вилку с наколотым куском ароматного дымящегося мяса. Возникла пауза, в процессе которой все женщины — то есть Мэри, ее мать и тетя — оказались заняты тем, что убирали пятна жира со стола и брюк Тома, бегали в дом за чистым прибором, раскладывали повсюду салфетки и делали все, что в просторечии называется «хлопать крыльями».