Никому не говори - Кристина Холлис Страница 23

— В чем дело?

— Н-ни в чем, — буркнула она и невольно облизнулась.

— Ты сама-то поела?

— Я подожду.

Гаретт замер и как-то странно взглянул на Сиенну. Потом отрезал хороший кусок пирога и положил на вторую тарелку. И подал тарелку ей.

— Ты же не думаешь, что я позволю тебе доедать за мной? — мужчина был искренне шокирован, и подобная реакция удивила Сиенну.

— Но я так привыкла.

Гаретт выдохнул сквозь зубы:

— А я — нет.

На этот раз Сиенна улыбнулась ему, да так, как никто не улыбался Гаретту раньше. Девушка взяла кувшин с лимонадом, но Гаретт остановил ее:

— Я сам налью. А ты ешь.

Только когда Сиенна приступила к еде, мужчина снова взял вилку. Сейчас он чувствовал себя удивительно легко, словно наконец-то находился там, где и должен был находиться. Гаретт никогда раньше не испытывал ничего подобного.

Наверное, все дело в прекрасной погоде. И еще в том, что у него нет связи с офисом в Нью-Йорке.

— Мне жаль, что ты не поверила, будто я хозяин «Сфинкса», Сиенна, — произнес он, когда утолил голод, — но у меня были веские причины приехать сюда анонимно. Я хотел сбежать от своей жизни и своей работы. А мои сотрудники без труда вычислили бы меня, если бы я путешествовал в открытую. Скажи, ты ведь веришь мне?

Они посмотрели друг на друга. Обычно Гаретт скрывал свои истинные чувства, пряча их от всего окружающего мира, и сейчас ему оставалось только изумляться собственной откровенности.

Сиенна тоже выглядела удивленной.

— Судя по твоему виду, ты сомневаешься, — констатировал Гаретт.

Девушка отложила вилку и потерла бровь.

— Ну… если честно… я еще немного волнуюсь из-за всего того, что свалилось на меня в последнее время. Например, стоит ли продавать ту картину.

— А что здесь такого? Какой-нибудь музей заплатит за нее кучу денег, и тебе больше не придется ни в чем нуждаться. Где здесь вред? Ты избавишься от ненужной тебе вещи и приобретешь состояние. — Гаретт улыбнулся, но, взглянув на Сиенну, нахмурился. — В чем дело? У тебя голова болит?

— Да. Откуда ты знаешь?

— Ты постоянно потираешь лоб. Вот, держи. — С этими словами он достал из кармана небольшую коробочку, где лежали блистеры с таблетками, и налил Сиенне минеральной воды. — Я эксперт по головным болям. Хотя сам уже давно не принимаю эти таблетки. Выпей две, и скоро все пройдет. Впрочем, чтобы все прошло еще быстрее…

Он приблизился сзади и, опустив ладони ей на плечи, принялся осторожно массировать их.

И Сиенна позволила себе невозможное. Она полностью расслабилась, отдавшись его умелым рукам.

Гаретт, ожидавший, что Сиенна станет сопротивляться, задумался. Неужели она не чувствует, как его влечет к ней? Неужели не понимает, что он намеренно противостоит собственным желаниям? Ему, конечно, очень хотелось отдохнуть от женщин, так же как и от работы. Однако сейчас, сидя возле Сиенны, он вдруг понял: работа нуждается в нем гораздо больше, чем он в ней. Хотя всего пару недель назад он бы на стену лез без дела.

— Облокачивайся на стену и расслабься.

— Мне неловко рядом с тобой.

— Закрой глаза и попробуй.

Сиенна повиновалась, чутко прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Вот Гаретт вернулся на свое место, сел на покрывало, а потом… потом его руки начали творить настоящую магию. Сильные пальцы медленно массировали ее запястье, снимая все напряжение последних дней. Сиенна не могла пошевелиться, да и не хотела. Первый раз за всю жизнь кто-то делал что-то только для нее.

Гаретт закончил разминать ее запястье. Сиенна перевела дыхание.

— Тебе нужно научиться расслабляться, Сиенна, — сказал он.

— Это было бы чудесно.

Гаретт взял другую руку девушки. Сиенна открыла глаза, и взгляды их встретились.

— Хочешь, чтобы я продолжал? — хрипло поинтересовался Гаретт.

Девушка послушно опустила ресницы, но на этот раз глаза не закрыла, наблюдая, как умело он массирует ее запястье и каждый палец в отдельности.

— Это потрясающе, — выдохнула она наконец.

— Конечно. Каждая женщина заслуживает заботы, а ты — гораздо больше остальных.

— Молли права: ты действительно умеешь красиво заговаривать зубы.

Гаретт улыбнулся, не сводя глаз со своей прелестной спутницы. Губы Сиенны приоткрылись. Он видел желание в ее глазах и чувствовал, что оно совпадает с его собственным.

— Что я умею, так это читать мысли каждой женщины, с которой встречаюсь, — произнес он, притягивая девушку ближе к себе. — Любая женщина любит удовольствия. И я тот человек, который подарит их тебе, Сиенна.

Она не сопротивлялась, когда Гаретт завладел ее губами, унося прочь все сомнения, только глухо повторяла:

— Прошу тебя… нет. Мы не должны… это неправильно…

Сиенна задыхалась от страстного поцелуя. Губы у нее горели, щеки пылали. Ее влекло к Гаретту с момента их первой встречи, и сейчас, целуясь с ним, она испытывала жгучее чувство вины.

— Ты вольна делать все, что захочешь, Сиенна, — улыбнулся Гаретт. — И мы зайдем так далеко, как ты пожелаешь. Ни больше, ни меньше. Когда ты будешь готова, я доставлю тебе такое удовольствие, о котором ты никогда не сможешь забыть. — Он встал и, взяв девушку за руку, помог ей подняться. — Пойдем со мной. Ты уже видела главную спальню после ремонта?

— Гаретт… я не могу…

— Почему?

Сиенна сама не знала ответа на этот вопрос. Рядом с Гареттом все казалось совсем не таким, как она привыкла. Он был ярким пятном в ее серой доселе жизни. И очень отличался от Альдо. Сиенна уже и забыла о черных днях ее замужества. Все, что сейчас имело значение, — это тепло тела Гаретта рядом с ней.

Как зачарованная, девушка пошла за ним в дом. Гаретт открыл дубовую дверь спальни своим ключом, и та тихо отворилась.

Сиенна замешкалась на пороге.

— Я не могу, — повторила она. — Не здесь…

— Это идеальное место. — Гаретт запер дверь на замок. В его шоколадных глазах вспыхнул огонь страсти.

— Дело не в этом.

Мужчина выпустил ее руку из своей.

— Гаретт… — Сиенна сглотнула, облизав пересохшие от волнения губы кончиком языка, — это правда, что у тебя — как же сказала Молли? — по девушке в каждом порту?

Он рассмеялся, тронутый ее невинностью.

— Молли несправедлива ко мне. В свое время у меня и правда было по девушке почти в каждом городе цивилизованного мира. А иногда и нецивилизованного. Было бы жестоко лишать всех этих красавиц моего внимания.

— Ты всех помнишь?