Жена завоевателя - Крис Кеннеди Страница 23

– Здравый смысл, Язычник, – сказала Гвиневра шепотом, – только одна сторона дела. – И я уверена: мы можем найти другую.

Он вскочил со скамьи, одним движением обогнув стол, и его руки обвились вокруг ее талии. Он заставил ее подняться и отвел волосы от лица. На еще влажных волосах заиграли медные отблески огня; волосы ее упали шелковой завесой на шею и плечи, обрамляя нежное и лишающее разума прекрасное лицо. Их губы оказались в дюйме друг от друга, и Гриффин ощущал каждый ее трепетный вздох.

– Прости меня, Господи, – пробормотал он, и губы их слились в жадном ненасытном поцелуе, требовательном и лишенном нежности.

Он захватил в кулак ее волосы с яростной и жадной страстью и отвел их ото лба, собрав на затылке. Когда Гвиневра откинула голову назад и он ртом поймал ее стон, это чуть не сломило его.

Гвин сознавала только одно: ее жизнь изменилась отныне навсегда.

Его руки сжимали ее в объятиях. Он заставил ее отклониться назад, и язык его вторгся в ее рот, исследуя все его потаенные уголки и выпуская на свободу неизведанные ощущения, о существовании которых она не подозревала, – горячее желание запульсировало в ней.

Он толкнул ее назад, и когда ее ягодицы оказались прижатыми к столу, встал между ее коленями. Мускулы на его бедрах напряглись и заиграли, он поднял ее, оторвал от пола и заставил опуститься на столешницу.

Его тело было стеной из огня и мускулов, и ткань гобелена не могла надолго отдалить ее от него. Его отвердевшая восставшая плоть пульсировала совсем рядом с тем местом в ее теле, откуда распространялось трепетное и жадное желание, волной накатившее на нее.

Никогда прежде она не ощущала жара там, где чувствовала его сейчас, будто вся кровь ее закипела, а плоть между ног запульсировала. Он ласкал ее сквозь ткань гобелена, будто это была ее кожа, соблазняя, обольщая, высвобождая ее желание, начинавшее завладевать ее телом с такой непоколебимой и захватывающей уверенностью, будто оно действовало по собственной воле. В этот момент раздался громкий стук в дверь.

Кто-то неистово молотил кулаками. Он оторвался от ее губ.

– Оставьте нас! – зарычал Гриффин, но дверь широко распахнулась, прежде чем он успел что-нибудь добавить.

– Язычник! – закричал Александр, вбегая в комнату. – Есть новости!

Гриффин стремительно обернулся. Тело его оставалось рядом с телом Рейвен, а рука бессознательно рванулась к отсутствующему мечу.

Александр остановился, будто прирос к полу.

– Есть новости, – повторил он спокойнее и будто нерешительно, стараясь ничего не видеть вокруг.

Гриффин кивнул, но слова его, прозвучавшие едва слышно, таили смертельную угрозу:

– Уйди! Сейчас же!

– Милорд. – Александр склонил голову в поклоне и вышел.

– Мне хочется умереть, – сказала Гвин тихо.

– Нет. Виноват я.

– Ты мне говорил, – настаивала она. – Ты меня предупреждал.

Он потер подбородок и глубоко вздохнул.

– Я же знал, что ты не станешь слушать. Мне надо было уйти.

Ее рука на мгновение коснулась его плеча и тут же опустилась.

– Я знала, что это случится.

Ее лицо вспыхнуло.

– Хочу сказать, не знала, но… прошу прощения… Я буду в дальнейшем хорошей.

Ощутив некоторое облегчение оттого, что теперь они могут говорить, а не сжимать друг друга в объятиях, он скептически посмотрел на нее.

– Это значит, что ты будешь покорной?

В уголках ее губ появилась улыбка.

– Думаю, едва ли, но не теряй надежду, – заметила она сухо.

Он усмехнулся:

– Мистрис, если ты когда-нибудь станешь покорной, пусть Господь смилуется над нашими душами.

– Уж конечно, Господь пощадит язычника.

– Уж конечно, Господь проклянет меня за то, что я собирался совершить.

– Но я не стану тебя проклинать.

Право же, она совершенство, отважная духом, с умными глазами и телом обольстительницы. Но не предназначенная для него. Он повернулся и вышел из комнаты.