Бесстрашная охотница - Хизер Гротхаус Страница 23

Тело Олдера начало странно дрожать. Беатрикс стояла к нему спиной, подняв руки, и рыжие волосы ее разметал внезапный порыв ветра. Повинуясь ее приказу, плиты из блестящего черного камня затрещали и начали раздвигаться.

«Что сейчас будет? – в ужасе думал Олдер. – Неужели я прямо сейчас отправлюсь в ад по велению Левенах?» Почему-то ее действия рождали в нем страх, и ледяные щупальца этого страха становились все холоднее; ему хотелось забыть о Левенах и бежать отсюда без оглядки.

Но Олдер выстоял. Он знал, что ни за что не оставил бы Беатрикс.

Когда разверзлась пропасть в полу, свечи по углам подвальной комнаты погасли и воцарился мрак. Но уже через несколько мгновений из черного провала ударил яркий серебристый свет, и Олдер, вздрогнув от неожиданности, прикрыл глаза ладонью, защищаясь от этого ослепительного сияния.

Беатрикс опустила руки и отступила на шаг, потом еще на шаг. Оказавшись рядом с Олдером, она повернулась к нему, и он увидел, что и сама она немало напугана тем, что сделала.

– Что происходит? – спросил он.

Она пожала плечами:

– Не знаю…

Олдер обнял Беатрикс за плечи, и они вместе взглянули на сверкающий провал в полу.

Внезапно из колодца вырвалось какое-то туманное облако; оно облетело комнату по кругу и, остановившись, приняло форму вращающейся воронки. Олдер с Беатрикс замерли, прижавшись друг к другу. Ветер разметал их волосы, и волосы сплелись воедино: белые – Олдера, рыжие – Беатрикс.

Вскоре к вращавшемуся облаку добавилось еще одно, а потом еще, еще и еще… Из сверкавшего провала в полу облака вырывались одно за другим, и вскоре вся спальня Беатрикс заполнилась светившимся белесым туманом, и туман этот, казалось, заставлял Олдера и Беатрикс все крепче прижиматься друг к другу.

А потом ветер вдруг утих, и туман, уплотнившись, поднялся к потолку, образовав одно большое облако. И из этого облака пролились гигантские капли, превращавшиеся в смутные очертания людей.

В считанные мгновения подвал постоялого двора «Белый волк» наполнился многими десятками фантастических образов, а сам подвал, казалось, расширился, стал гораздо больше и просторнее, иначе здесь не поместилась бы такая толпа.

Внезапно Беатрикс радостно вскрикнула в объятиях Олдера и отстранилась от него.

– Папа, папа! – закричала она, подбегая к одной из фигур.

Все фигуры, заполнявшие подвал, были всего лишь туманными очертаниями людей, но Олдер заметил, что мерцающий образ, к которому подбежала Беатрикс, заключил ее в объятия.

– Милая моя девочка… – с улыбкой сказал Джералд Левенах. – Как приятно снова тебя обнять.

– О, папа! – воскликнула Беатрикс и всхлипнула, уткнувшись в плечо своего родителя.

Олдер окинул взглядом окружавших его людей и в страхе поежился. Все эти люди смотрели ему прямо в глаза, и он узнал некоторых из них. Прошло сто лет, но и через сто лет он не мог их забыть. Перед ним были те, кто жил сто лет назад, мужчины и женщины из клана Левенах, ставшие жертвами резни.

Тут Джералд наконец отстранился от дочери и спросил:

– Так это он?

Олдер тотчас же перевел взгляд на отца и дочь. Он успел заметить, как Беатрикс кивнула и утерла глаза.

– Да, это Олдер. Он сделал то, что было предсказано. Ласло де Морт мертв.

Джералд пристально посмотрел на Олдера.

– Что ж, вот и хорошо. Надеюсь, смерть Ласло положит конец злу раз и навсегда. Или, может быть, еще что-то требуется?

– Олдеру нужна я, папа, – сказала Беатрикс со вздохом. – Чтобы вернуть свою душу, он должен испить живой крови Левенах.

Джералд замер на мгновение, потом осведомился:

– Нашей крови? Сейчас? – Он обвел взглядом своих призрачных родичей и заявил: – Это не одному мне решать, моя милая Беатрикс.

– Я не стану это делать, – вмешался Олдер. – Я люблю Беатрикс. Люблю больше, чем кого-либо в своей смертной… и в своей нынешней жизни. Лучше возьмите меня с собой, в свои глубины, лучше сделайте меня своим вечным рабом и пленником, но не оставляйте меня наедине с ней. Пусть я чудовище, но я не могу обречь ее на проклятие. Довольно того, что я сам проклят.

– Ты не хочешь обрекать ее на проклятие? Я смею надеяться, что ты не причинишь ей зла, раз любишь ее так, как говоришь, – с усмешкой заметил Джералд. – Но решить все должен наш клан. Хотя я знаю, что решение будет таким же, как всегда.

Олдер не понял загадочного ответа Джералда Левенаха, но вдруг почувствовал, что ноги его сами собой подгибаются. Рухнув на колени, он обратился к духам, пристально смотревшим на него.

– Я принес вашему роду неисчислимые бедствия, и я сожалею об этом. Моя жадность и жажда власти, когда я еще был смертным, привели к войне, к истреблению многих из вас. А меня превратили в того, кем я сейчас являюсь. Это сделал Ласло де Морт, но Ласло больше нет. Я охотился за ним сто лет. Я раб Охоты, и вскоре меня отправят в ад на вечные времена. Возможно, я только этого и заслуживаю. Но я не пожертвую последней из Левенах, самой лучшей и самой благородной из всех живущих на земле женщин, чтобы спасти себя. Я люблю ее, и я этого не сделаю. Я не прошу вашего благословения, лишь прошу простить меня.

Он обернулся к Беатрикс. По щекам ее струились серебряные слезы.

– И снова я скажу тебе, Беатрикс, что я люблю тебя. И еще я прошу у тебя прощения за то, что я не тот мужчина, которого ты заслуживаешь.

– Нет нужды просить у меня прощения, Олдер.

Она тихонько всхлипнула.

Тут Джералд Левенах снова окинул взглядом своих сородичей.

– Ну, что скажете? – спросил он. – Что вы обо всем этом думаете?

– Олдер Уайт виновен, – проговорил один из призраков скрипучим голосом.