Ледяное сердце - Джорджет Хейер Страница 23

В маленькой комнатушке рядом с кухней в замке Фэйр-Пасчерс, отныне именуемом замком Бовалле, сидели управляющий Хьюберт, Джеймс Короткая Нога, прозванный так из-за хромоты, и Бернард Талмейн, секретарь покойного Джона Барминстера. Они устроились за дубовым столом, на котором стояли три полные кружки вина и такой же полный кувшин, чтобы кружки не опустели.

Хьюберт, невысокий, пузатый человек с воспаленным лицом и громким голосом, говорил так сердито, будто ему нанесли смертельную обиду. Время от времени он хлопал жирной ладонью по столу, и его голос дрожал от праведного гнева.

– А я говорю, это просто невыносимо, и наше терпение должно скоро кончиться! Неужели мы окажемся под пятой тирана? Кто он такой, спрашиваю я вас? Чьи мы люди? Мы служили Джону Барминстеру. Но он повешен за измену – так чьи же мы тогда? Вот я и говорю, мы теперь свободны, это наше право! – Он сделал паузу и воинственно оглядел друзей. – Кто возражает? – Поскольку ни Джеймс, ни Бернард не возражали, продолжил: – Мы прекрасно жили, пока не появился этот бровастый дьявол. Отличной еды, вина и крепкого эля было в изобилии, нам принадлежала богатая земля, наша жизнь была легкой и приятной. А что сейчас? Откуда ни возьмись появился этот хмурый юнец, оказавшийся тираном и угнетателем. Ни слова предупреждения, ни минуты для спокойного осмысления нашего положения! Заявляется со своими наглыми слугами и шастает по замку с глазами как камни и громовым голосом!

– Нет, – прервал его Бернард. – Ты ошибаешься, господин Хьюберт. Он мягко стелет, да жестко спать.

Хьюберт снова стукнул по столу:

– Что толку от его хороших манер, господин секретарь? Его речи как похоронный звон!

– Ты прав, – подтвердил Короткая Нога. – Именно похоронный звон, да к тому же сам он высокомерный гордец. – Он поднял кружку, чтобы утопить свои заботы в успокоительном вине.

Управляющий скрестил толстые ноги и расстегнул камзол.

– Ужасно высокомерен! Кто он такой, я спрашиваю? И куда заведет его надменность? Вызывает меня к себе. Меня! Будто я какой-то кухонный мальчишка, а не управляющий поместьем. Прислал слугу, чтобы вызвать меня – меня! И с какой стати, спрашиваю я сам себя, я как глупец побежал к нему? Можете вы мне объяснить? Наверное, потому, что я вежлив и миролюбив. Почему же еще?

– А я слышал, что он послал к тебе слугу во второй раз, когда в первый ты отказался идти, – сухо возразил Бернард. – А еще говорят, что слуга передал тебе короткое и вежливое послание своего господина: “Передай управляющему Хьюберту, что он меня не знает, а я его знаю”. Вот тогда ты и побежал!

Толстая физиономия Хьюберта стала пурпурной. Прежде чем ответить секретарю, он дул из кружки, вытерев губы тыльной стороной ладони, и только тогда, задыхаясь от вы-то вина и ярости, сказал:

– Не верьте сплетням прислуги, господин секретарь! Это правда, что я получил такое послание, но он не смог унизить меня! Я хотел показать ему, что я воспитанный человек, однако потом передумал. Разве можно позволять какому-то петуху скакать по замку, в котором я хозяин со дня смерти Барминстера? Я пошел к нему чтобы не выглядеть невежливым, но с кем пришлось иметь дело? С человеком-горой, чья голова которого забита мечтами о тирании.

С безусым мальчишкой, у которого из-за густых бровей почти не видно его хитрых глаз, с как клюв ястреба!

– Челюсть мастифа, тело гиганта, глаза как кинжала, а улыбка тигра, – пробормотал Бернард.

– Все правильно, – согласился Хьюберт. – Тогда я пришел к нему, то что сделал? Просто вежливо, но сдержанно поклонился, чтобы показать, что я не боюсь его свирепости.

– А я слышал, что, кланяясь ему, ты чуть не гнулся лбом об пол, – вставил Бернард.

– Ты слышал, ты слышал! В следующий раз услышишь, что я целовал ему ноги! – возмутился Хьюберт. – Много правды ты узнаешь из пересудов слуг, господин секретарь! Да, я поклонился, приветствуя его вежливыми словами, и как положено, спросил о цели приезда.

– Да ты говорил и говорил, а он стоял неподвижно, как статуя короля Ричарда Львиное Сердце в Сальпетресе, – неожиданно вмешался Короткая Нога. – Одну руку держал на рукоятке меча, а вторую – на бедре. Верно, он тебя не прерывал и не выказывал нетерпения, но выглядел так величественно и грозно, что даже я испугался!

– Заткни пасть! – грубо оборвал его Хьюберт. – Он был настолько груб, что не ответил на мое приветствие и никак не отреагировал на мое неповиновение! А когда я замолчал, поскольку он был глух и нем, бросил на меня всего лишь один взгляд, но при воспоминании о нем…

– У тебя до сих пор стынет кровь в жилах, – невозмутимо закончил за него фразу Бернард. Хьюберт набросился на него:

– Да, от ярости, господин Бернард! Клянусь, я бледнею и дрожу от ярости из-за его грубости! Мне даже трудно слово выговорить, так я взбешен!

– Ас ним был вежлив, – злорадно заметил Джеймс, – и спросил очень осторожно: “Лорд, что вам угодно?”

– Я сам помню, что говорил, без твоих глупых напоминаний! – набросился Хьюберт на своего бестактного друга. – Я беседовал с ним вежливо, поскольку считаю, что человеку в моем положении недостойно ввязываться в перепалку с грубым тираном. “Что вам угодно?” – спросил я его, а он с надменностью, ко­торая меня до сих пор возмущает, вдруг заявил:

“Я хозяин этого поместья”. И вручил мне сви­ток, в котором многословно излагалось, что ко­роль отдал поместье Фэйр-Пасчерс сэру Симо­ну Бовалле, отныне провозглашенному лордом, с правом называть поместье своим именем. Клянусь, я задыхаюсь при одной мысли об этом! – И как бы в подтверждение своих слов, он распахнул камзол еще шире, устрашающе закатил глаза.

Напуганный Джеймс Короткая Нога поспе­шил наполнить его кружку, но секретарь Бер­нард Талмейн, не обращая особого внимания на страдания управляющего, откинулся на спинку кресла с едва заметной улыбкой на тонких губах.

Сделав еще глоток вина, Хьюберт продолжил речь:

– Не успел я осознать всю важность зло­счастного документа, как он потребовал при­нести ему все счета поместья начиная с про­шлого июля! Боже милостивый! Я был так ошарашен, унижен и оскорблен, что просто не нашел слов. А когда я заговорил, пытаясь его образумить, он повернулся на каблуках и за­явил: “Прошу представить счета к рассмот­рению завтра утром”. Я не находил себе мес­та от ярости! Целую ночь проработал, пытаясь вспомнить все траты и занести их в книгу. На следующее утро, еще не было десяти часов, как я явился в покои усопшего лорда, где си­дел этот хлыщ вместе с тобой, господин сек­ретарь. Он принялся мучить меня своими вопросами, пока не закружилась моя бедная го­лова, да еще время от времени бросал на меня зловредные взгляды, из-за которых я просто кипел! И представьте, прочел все счета за этот и за прошлый год до июля, припомнил все по­боры за каждый год до единого фартинга, со­считал, сколько у нас скота и как…