Грезы наяву - Патриция Райс Страница 23

Только недели через полторы Эвелин опять усомнилась в разумности своих действий. Алекс изменился, стал более серьезен, но и более настойчив. Но она по-прежнему не доверяла ему, хотя не могли не льстить постоянное стремление поднять ей настроение, участливые внимательные взгляды, когда она решалась о чем-то заговорить. Он оставил двусмысленный тон, шутливые попытки обольщения, вел себя как джентльмен, стараясь рассеять ее подозрительность. Но темы для разговоров, которые он выбирал, вызывали у Эвелин все больше подозрений. Она не могла всерьез надеяться, что он когда-нибудь разделит ее взгляды.

Джейкоб продолжал исчезать по ночам и приносил тревожные известия о планах Сынов Свободы. Вряд ли эти планы были осуществимы. Эвелин скрывала, как могла, от Алекса все, что узнавала, пыталась разубедить его в самом факте существования организации. Но считала, что ему полезно знать об их стремлениях. Ведь англичане их самих даже слушать не станут. А вот если кто-нибудь из своих выступит на защиту колонистов…

Вечером двадцать шестого августа у них не намечалось свидания. Эвелин вышла из конторы в душные сумерки. Сейчас она придет домой, погрузится в прохладную воду, потом наденет тонкую ночную рубашку и сядет с книгой у окна, подставив лицо свежему бризу с океана, который всегда нес какую-то надежду. Ей нужна передышка. От всего. От тесных платьев, от потной людской толпы в тесных комнатах, от затхлых париков. Воспоминание о вчерашнем бурном разговоре с Алексом никак не отозвалось в душе. Да ей и не хотелось спорить, она больше смотрела на его губы, которые находились так близко. И все же что-то противилось в ней этому чувству. Эвелин выводила из себя мысль, что этот человек считает ее способной на предательство. Значит, и относится к ней соответственно.

Но ведь все, к чему стремились Сыны Свободы, не было предательством, убеждала она себя. Они не против короля, просто парламент не хочет понять очевидного. И если бы колонисты имели достойное представительство в парламенте, с чем Алекс соглашался, то все бы разрешилось к обоюдному удовлетворению. Не нужны оказались бы демонстрации, чтобы заставить себя услышать. С этим соглашались все.

Но когда она подошла к зданию Законодательного собрания штата и увидела, что мальчишки и какого-то подозрительного вида личности укладывают перед ним гору хвороста и прочего деревянного мусора, ее опять охватили сомнения. Простая толпа не могла действовать настолько согласованно. Кто-то руководил всем этим, но она не могла понять — кто. И чего они хотели? Не собираются же они поджечь здание Собрания?

Она поспешила домой и едва застала Джейкоба — тот уже собирался куда-то улизнуть через черный ход. Эвелин схватила его за ворот и, не обращая внимания на попытки вырваться, спросила:

— Ты знаешь о том, что готовится на Королевской улице?

— Так еще не стемнело! Они не могли начать так рано!..

Это объяснило ей почти все. Она раздосадовано вздохнула.

— Что они хотят делать, Джейкоб? Если они опять разрешат банде Макинтоша устроить погром, это может вызвать большую беду. Для чего костер?

— Они хотят немного покричать, потом, может, пойдут к дому судьи Стори. Разве не Адмиралтейский суд виноват во всем, Эвелин? И мы скажем ему, что нельзя рыться в наших домах, когда властям вздумается! А мистер Хэмптон еще не нашел этих контрабандистов?

— Контрабандисты нарушают закон, Джейкоб. И никакие демонстрации не помешают судье Уильяму Стори отправить их в тюрьму. Если толпа опять собирается выйти на улицу, тебе лучше остаться дома. Когда они напьются, там будет опасно. Ты ведь не хочешь расстраивать маму?

— Я только немного помогу, а как стемнеет, вернусь домой. Не беспокойся. Я обещал. Ты ведь не хочешь, чтобы я не сдержал обещания?

Нет, этого Эвелин не хотела, но и пускать дело насамотек не собиралась. Последний мятеж наделал столько бед и так дорого обошелся, что в общине многие поклялись выступить против мятежников с оружием в руках. Находясь в гуще событий, Эвелин не могла не видеть, как это разделение раскалывает отношения между людьми. И она не хотела проводить роковой черты между своими родственниками и друзьями.

Торопливо объяснив матери, что творится, Эвелин побежала наверх, переодеться. Вот тебе и прохладная ванна, приятный вечер, сердито думала она, натягивая пару старых бриджей и рубашку, в которой обычно работала на складе. Вместо тяжелого сюртука нашла старую отцовскую безрукавку. Теперь в темноте ее вряд ли примут за женщину. Убирая волосы под шляпу, она поглядывала в окно, дожидаясь, пока сгустятся сумерки.

В толпе Эвелин легко пробиралась по улицам в направлении Законодательного собрания штата. Задержавшись на площади, она увидела, как разгорался огромный костер. В отсветах пламени она заметила несколько знакомых лиц, но, в основном, вокруг были какие-то темные личности, те самые негодяи, которые целый год ждут, чтобы выбраться из своих нор, вдоволь накричаться на улицах, а потом опять раствориться на окраинах. Приличных людей попадалось мало, и феерическое мельтешение зловещих фигур вокруг огня вызывало у Эвелин тяжелые предчувствия.