Наследство с условием - Бронуин Джеймсон Страница 23

В пятидесятый раз она вставала и ложилась, вертелась с боку на бок и проверяла часы. Три часа. Ну не может же он до сих пор пить с Алексом. Она представила почти двухметровую фигуру, скорчившуюся на коротком узком диване, и чуть не расплакалась.

Это ей следовало ютиться на диване, а не на кровати размером с аэродром.

Пропустить стаканчик на ночь, Алекс? И уйти от ответа на вопрос, почему я не хочу танцевать с Энджи? О да, с радостью!

— Да ты умираешь, как хочешь дотронуться до меня, — пробормотала она, протяжно застонала и закрыла лицо руками. На секунду ей показалось, что стон эхом разнесся по комнатам. Чьи-то голоса донеслись снаружи, и она застыла в молчаливом ожидании.

Дверь открылась, в просвете появился высокий темный силуэт. Притвориться спящей?

— Я не сплю, — сказала она, слишком возбужденная, чтобы притворяться. — Можешь включить свет, если хочешь.

Он проигнорировал ее предложение, лишь прошел в комнату и захлопнул за собой дверь. Энджи закрыла глаза и прошептала слова благодарности.

— Я представляла, как ты мучаешься на маленьком диване, и думала…

— Спи, Энджи.

На другом краю кровати матрас скрипнул под его весом, когда он сел. Энджи перекатилась на бок и оперлась на локоть. Секунды хватило, чтобы глаза привыкли к темноте, и она уже различала его движения. Он развязывает галстук. Расстегивает рубашку, снимает ее.

Сладкое желание растеклось по телу Энджи.

— Я не усну, пока не буду уверена, что ты не сердишься.

— Сержусь?

— Нуда, из-за кровати.

— Алекс сказал мне, что Ханрахансы привезли с собой гостей. — Томас наклонился вперед, и она увидела, что он снимает ботинки. — Так что тебе не нужно оправдываться.

— Значит, все в порядке… и ты не сердишься, что у нас одна кровать на двоих.

Томас застыл, и Энджи показалось, что он отрицательно качает головой.

— Можем мы оставить эти разговоры?

Не дожидаясь ответа, он резко поднялся, снял брюки и отбросил их в сторону. Энджи едва не задохнулась, сладкая нега снова разлилась по телу. Он совсем близко и лишь в одном нижнем белье.

И тут Томас встал и направился к двери. Это было так внезапно, что она чуть не подскочила.

— Куда ты? Я думала, ты останешься.

Томас остановился, и тяжкий вздох повис в темноте.

— Я останусь, но прежде собираюсь принять душ. Надеюсь, твои вопросы закончились и ты позволишь мне спокойно заснуть.

Он отсутствовал дольше, чем было необходимо. Через дверь Энджи слышала звук льющейся воды и, закрывая глаза, представляла подтянутую фигуру в душевой кабинке.

Все ее тело горело от страсти. А что он сделает, если она возьмет и зайдет в ванную комнату сейчас и встанет с ним под душ? Обрадуется или огорчится?

Энджи откинула простыню. Неподвижным воздухом спальни было трудно дышать. Душно. Даже легкий шелковый пеньюар мешает. Она села, не сводя глаз с двери, и медленно потянула вниз лямки.

Я не люблю сюрпризы.

Нельзя останавливать жизнь, пусть события идут своим чередом. Она ненавидит неуверенность и робость, игру под названием «терпение» и презирает себя за то, что должна скрывать свои чувства и желания. Почему Томас так упорно отказывается дать им шанс?

Энджи снова бросилась на постель, откинула простыню подальше и забила кулаками в подушку. И как только она успокоилась, то услышала, как вода перестала литься.

Он вышел из ванной, прошел к шкафу и достал… короткие шорты.

Несмотря на плотно зажмуренные глаза, она ощущала его приближение и взгляд синих глаз.

— Не бойся, — начала она, хриплый голос разрезал темноту. — Я не укушу.

Укусит! Все его тело изнывало по ней. Теплота ее голоса, блестящий шелк пеньюара, линия ног на бледных простынях. Такое сочетание сведет с ума любого мужчину. Томас в нерешительности застыл у края кровати, когда она вытянула руку и погладила простыню.

— Смотри, я даже не дотягиваюсь до твоей стороны.

Очевидно, она демонстрировала ему, что он находится в безопасности. Смешно, учитывая его возбуждение.

— Душ помог? — спросила она.

Томас рассмеялся злым, хриплым смехом.

— Нет. — Он был предельно честен.

— Горячий или холодный?

Что? Он забросил ноги на кровать и скрестил их.

— Душ, который не помог, — настаивала она, — он был горячий или холодный?

Томас откинул голову на подушку, наслаждаясь соприкосновением мокрых волос с прохладной материей.

— Сначала горячий, потом холодный. Ни один не помог.

— А обычно помогает? — Ее молчание длилось минут десять. И голос звучал не столько насмешливо, сколько… заинтересованно. — Холодный, я имею в виду. Я хорошо осведомлена, и… горячий, кстати, тоже иногда срабатывает.

— Знаешь по собственному опыту?

— Скорее из книг. — Она замялась. — Я не хотела ставить тебя в неловкое положение.

— Нечего теперь оправдываться.

Он услышал, как она задвигалась, принимая удобную позу. Черт, скорей бы закончился этот допрос.

— Ты все еще не ответил на мой вопрос.

Дьявол.

— Если ты хочешь узнать, как я выхожу из положения, почему бы не спросить напрямую, вместо того чтобы объясняться намеками?

— Хорошо. Помогает ли холодный душ от неудовлетворенности?

— Иногда, — сказал он после паузы.

Она долгое время молчала, так долго, что он решил, что ее любопытство удовлетворено. Он даже повернул голову, чтобы проверить. Нужно было не поворачивать. Она лежала на своей стороне, но ближе к середине, и наблюдала за ним с какой-то въедливостью, от которой у него заломило все тело.

— Господи, Энджи. Разве ты не читала об этом в журнале?

— Я спрашиваю тебя, Томас. Я хочу знать, есть ли разница между холодным душем и занятиями любовью.

— Конечно, с женщиной лучше.

— С любой женщиной?

— Я не знаю.

Энджи очень хотела разговорить его, поэтому осторожно подбирала слова.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что у меня было мало женщин.

— Честно говоря, я так и подумала.

— У меня это на лбу написано?

— Нет. — Вопрос удивил ее, она даже приподнялась на локте.

— Две, хорошо? Ты и Брук. Это ты хотела узнать?

— Я… — Господи, что она может сказать? Энджи облизала пересохшие губы.

— Ты теперь удовлетворена?