Первый или единственный: Горечь запретного плода - Вирджиния Фловер Страница 22

Он навалился на нее всей тяжестью своего мускулистого тела. Губы любовников слились в долгом страстном поцелуе, и Нол вошел в Сабрину одним плавным движением. И начал медленно двигаться, то входя на всю глубину, то почти совершенно выходя.

— О… да… Сабрина…

Сама Сабрина забыла обо всем на свете, кроме этого мужчины и желания, которое он разжег в ней. Ее сердце стучало, как колеса поезда, тело было подобно натянутой струне, а потом наступила головокружительная развязка, и она забилась под Нолом.

Нол глухо застонал, содрогаясь всем телом, и, стиснув Сабрину в объятиях, перекатился на бок. Сабрина приникла щекой к его груди, слушая биение его сердца.

Чуть поостыв, Сабрина взглянула на их переплетенные тела и хихикнула. Ну и зрелище! Ее платье закрутилось и сбилось вокруг талии, Нол вообще одет — если не считать того, что брюки и трусы спущены до середины бедра.

— В следующий раз надо не забыть раздеться, — сказала Сабрина и потянула вверх рубашку Нола.

Его чувственный рот изогнулся в улыбке.

— Извини. Но только ты сама виновата — так завела меня!

Он уже было приготовился снять рубашку, но тут в дверь постучали.

— Ужин в номер, — донеслось из коридора.

Сабрина прикрыла платьем грудь и подтолкнула Нола к двери.

— Только не забудь застегнуть ширинку, прежде чем открыть! — прыснула она. — Я хочу пообедать в постели. А на десерт будешь ты.

Яркий свет, просочившись между сомкнутыми веками Сабрины, вырвал ее из сна. Сквозь довольно тяжелые гардины пробивались солнечные лучи. Они как будто говорили: просыпайся, жизнь так хороша! Сабрина зевнула и потянулась. Тепло, ласкавшее ее спину, и тяжелая рука, лежавшая на бедре, заставили ее вспомнить вчерашний вечер и ночь. Кто бы мог подумать, что она способна вести себя так бесстыдно? Похоже, Нол действует на нее как наркотик, заставляя ее делать такие вещи и произносить такие слова, о которых в обыденной жизни она и помыслить не могла. Сабрина покраснела и перевернулась на другой бок, лицом к Нолу.

Тот пробормотал что-то сквозь сон и теснее прижал к себе Сабрину. Она почувствовала, что его член снова твердеет. Сабрина не смогла сдержать улыбки: это не человек, а просто секс-машина! Кажется, он готов заниматься любовью и во сне.

В неторопливые сладостные мысли вдруг ворвалась одна очень неприятная. «Ты же отдала свою девственность лучшему другу своего брата, закоренелому юбочнику, чуть ли не Казанове! А теперь влюбляешься в него и, похоже, этот процесс уже неостановим!» Сабрина поежилась. Страх потерять этого человека, страх быть брошенной потряс ее с новой силой.

Как она могла поверить, что Нол о ней заботится? Конечно, одиночество и тоска заставили ее принять желаемое за действительное.

— Что это ты нынче утром такая серьезная?

Сердце Сабрины дрогнуло: Нол смотрел на нее своими темными мечтательными глазами. Сабрина заставила себя улыбнуться.

— Вот, задумалась, уж не собираешься ли ты дрыхнуть до ужина.

Ладонь Нола легла на ее грудь.

— Мне снилось, как мы занимаемся любовью. Сон в руку?

Сабрина ощутила ком в горле. Нет, невозможно заниматься с ним сексом, когда она чувствует себя такой беззащитной, когда в ней бурлят столь противоречивые эмоции. Она заставила себя растянуть губы в улыбке и слезла с кровати, на ходу обматываясь простыней.

— Нельзя же весь день провести в постели. Погода чудесная, я хочу на пляж.

Нол удивленно приподнял брови. Да, он явно не привык встречать отказ.

— Пляж может подождать?

Он протянул руку, но Сабрина увернулась.

— Что с тобой? — нахмурился Нол.

Сабрина выпрямилась.

— Ничего. Просто подумала… Вчера я была так благодарна тебе, что ты вытащил меня из этой… передряги, что я…

— Благодарна? — Нол сел. — Что за ерунда? Я ничего не понимаю.

Сабрина вздохнула.

— Скажи, зачем ты пришел за мной в бар? Зачем ты вообще сел на самолет, зачем последовал за мной?

И Сабрина затаила дыхание: а вдруг она была права вчера? Вдруг Нол и впрямь заботится о ней?

Нол, помолчав, кашлянул.

— Ну, у меня было — и есть — такое чувство, что я за тебя отвечаю. Ты же сама сказала, что благодарна мне… сама знаешь, за что. Кроме того, я должник Клиффа. — Нол сощурился. — И вообще тебе необходим защитник.

Губы Сабрины задрожали.

— И все?

Нол, недоумевая, развел руками:

— Я должен был так поступить. Не понимаю, чего ты хочешь.

— Я ничего не хочу, — ответила Сабрина, пытаясь побороть гнев и боль.

Дура, дура! Сто раз дура! Вовсе Нол не заботился о ней. Просто чувствовал свою ответственность и долг перед ее братом. Сморгнув слезы, Сабрина сказала:

— Просто хочу довести до твоего сведения, что между нами ничего нет. Ничего!

Минуту царило мертвое молчание.

— Та-ак… — протянул Нол. — Я это должен понимать так, что ты опять отправишься охотиться на мужчин?

Сабрина вспыхнула. Ей показалось, что Бэнкс провоцирует ссору. И потому ее ответ прозвучал достаточно жестко и иронично:

— Сегодня воскресенье. Боюсь, я опоздала.

Однако Нол вовсе не обиделся, а, наоборот улыбнулся своей самой широкой улыбкой. Судя по всему, он решил ее успокоить.

— Ладно. Тогда я пойду к себе в номер и приведу себя в порядок. Ты позавтракаешь со мной внизу?

— Хорошо, — сказала Сабрина, сразу же почувствовав облегчение. — Завтрак — это можно.

Бэнкс прижал ко лбу стакан чая со льдом и мысленно обозвал себя дураком. Стоило первым же рейсом возвращаться в Атланту, но Сабрина была такая расстроенная сегодня утром… Нол не понимал, в чем дело, но боялся, что стал причиной ее плохого настроения. Как бы там ни было, просто нельзя оставлять девушку в таком состоянии. Нол удивлялся самому себе: раньше он никогда не задумывался о том, что чувствуют его партнерши. Ему казалось достаточным, когда они стонали в его объятиях.

Между нами ничего нет.

Как Сабрина может закрывать глаза на их очевидное взаимное влечение, на то, что им хорошо не только в постели, но и во время бесед, было выше его понимания.

К счастью, когда Нол вернулся за Сабриной, чтобы отвести ее к завтраку, она открыла ему дверь улыбающаяся и оживленная, как будто никакой ссоры не было.

Нол покачал головой. Эта женщина выводила его из равновесия: он одновременно и наслаждался ею, и казнил себя за то, что не может противиться ее чарам, и не знал, какой она предстанет перед ним уже в следующую минуту — и от этого волновался еще больше.