Храм любви при дворе короля - Виктория Холт Страница 22

Маргарет трепетала, и когда отец отправился в суд, обнаружила, что не способна сосредоточиться на занятиях. Элизабет и Сесили тоже не могли, и когда Алиса заглянула к ним и увидела, что Джек сидит верхом на стуле, воображая себя в седле, Айли играет с выбивающимися из-под шапочки локонами, Сесили и Элизабет шепчутся, а Мерси и Маргарет думают не о занятиях, то лишь покачала головой и ничего не сказала. Вид у нее был настороженный, словно она прислушивалась, не раздастся ли стук копыт, возвещающий о возвращении Томаса.

Наконец он вернулся.

– Жена! – послышался его голос. – Дети! Где вы? Все бросились встречать его, посмотреть ему в лицо и увидели, что оно сияет.

– Ну что, мастер Мор? – спросила Алиса.

– Дело выиграно.

– Выиграно? – воскликнула Маргарет.

– Вердикт мог быть вынесен только один, и я его добился.

Томас выиграл дело, хотя оно разбиралось в присутствии великого Вулси. Выиграл для Папы и тем самым разрушил планы короля!

Тут Маргарет поняла, что то прошлое дело было всего лишь бледной тенью этого. Генрих VII своевременно сошел в могилу; новый король молод и здоров.

«Что станется с нами?» – задумалась она.

Рядом появилась Мерси.

– Пошли, Маргарет. Садись сюда.

Усадив Маргарет на стул, она приложила холодную руку к ее лбу.

– Спасибо, Мерси.

– Не пугай малышей, – прошептала та.

– Ты права, – сказала Маргарет, – нельзя их путать. Но, Мерси… Мерси…

Приемная сестра сжала ее руки. Она сохраняла спокойствие, хотя любила главу семьи не меньше Маргарет и видела грозящую ему опасность.

Все они сидели за ужином, когда явился посыльный. И по ливрее поняли, что от короля.

– Король, – объявил он, – желает видеть Томаса Мора в Вестминстерском дворце. Лучше всего, если Томас Мор немедленно сядет в барку.

Маргарет почувствовала, как хлеб застрял у нее в горле. Она встретилась взглядом с Мерси. Глаза у той под безмятежными бровями были полны страха.

* * *

Томаса проводили в королевские покои Вестминстерского дворца, король сидел там вдвоем с канцлером.

Томас подошел, опустился на колени, и к нему протянулась для поцелуя рука, сверкающая бриллиантами, изумрудами и сапфирами.

Почти сразу же отдернув руку, король раздраженно махнул ею.

– Поднимайтесь… поднимайтесь.

Томас поднялся. Сверкающие драгоценными камнями руки короля лежали на обитых бархатом подлокотниках кресла; большое лицо его побагровело, глаза сузились.

– До нас дошли вести, – сказал Генрих VIII, – о вашем поведении в разбирательстве с Папским судном. Поэтому мы и послали за вами, мастер Мор.

Томас быстро глянул в глаза канцлеру, стоящему рядом с королевским креслом. Прочесть мысли кардинала было невозможно, однако Мор уловил в них легкое сочувствие и ободрение. В суде он сознавал, что Вулси его одобряет. Но канцлер мог в отсутствие короля думать одно, а при нем высказывать другое.

– Мастер Мор, – неторопливо продолжал король, – вы чрезмерно тщеславны.

Томас хранил молчание.

– Разве не так? – загремел король – Мы слышали, что сегодня, защищая Римского Папу, вы были весьма словоохотливы. Теперь же, когда вам нужно защищать себя, словно онемели. Как это понять? А?

– Прежде чем приниматься за свою защиту, мне надо знать, сир, в чем заключается обвинение.

– Вы смеете стоять перед нами… своим королем… и делать вид, будто не знаете! Правда ли, мастер Мор, что сегодня вы осознанно выступали против своего короля?

– Нет, сир. Я выступал против несправедливости.

– Вы слышали, Вулси, вы слышали?

– Слышал, Ваше Величество.

– Он выступал против меня… и называет это против несправедливости! Боже Всемогущий, как поступить с таким человеком? Скажите, Вулси. Вы канцлер. Как мне поступить с ним? Упрятать в Тауэр? Знайте, мой друг… знайте: те, кто выступает против короля, являются изменниками. Мастер Мор, вам известно, какая смерть им положена?

– Известно, Ваше Величество.

– Конечно… вы же юрист. Ну-ну, повторите мне, что говорили в суде. Изменник… готовый работать на иностранную державу в ущерб своей стране…

– Ваше Величество, вести это дело мне предложил представитель Его Святейшества. Канцлер подтвердит вам, я делал лишь то, что стал бы делать любой адвокат.

– Вы имеете обыкновение, мастер Мор, использовать свои таланты для защиты неправых дел?

– Нет, сир.

– Если дело, на ваш взгляд, будет неправым, вы откажетесь от него. Могу я быть уверенным в этом?

– Откажусь, Ваше Величество.

Король встал. Подбоченился и качнулся на каблуках. Маленькие глаза его широко раскрылись, и он расхохотался.

– Вот этот человек, Вулси! – вскричал он. – Вот человек, который нам нужен!

Томас в изумлении переводил взгляд с короля на канцлера. Генрих подошел к Мору и положил руку ему на плечо.

– Нас огорчает, – сказал он, – нас очень огорчает, что когда мы находим в своем королевстве честных людей… честных и смелых… они не с нами, а против нас. – Внезапно он поднял руку и дружески хлопнул Томаса по плечу. – А когда мы огорчаемся, мастер Мор, то стремимся изменить положение вещей. Так ведь, мастер Вулси?

Канцлер шагнул вперед.

– Именно так, мой добрый государь.

– Поговорите с ним, Вулси. Скажите этому человеку, как я отозвался о нем.

Томас Вулси заговорил:

– Наш добрейший король в своем милосердии, в своей великой любви к истине и справедливости не разгневан, как вам могло показаться, тем, как вы повели дело в суде. Когда я рассказал Его Величеству, как вы своей ученой речью, своей решимостью отстаивать то, что считаете правым, произвели такое впечатление на суд, что он вынес вердикт против конфискации судна, Его милостивейшее Величество задумался.

– Верно! – перебил его король. – Верно. И сказал канцлеру: «Томас Вулси, мне не по нраву, когда лучшие люди королевства… из честности и смелости… идут не со мной, а против меня». Сказал: «Клянусь Богом, этого человека нужно позвать сюда. Впредь он будет работать в моих интересах, мне по душе этот человек и я приближу его к себе…»

– Не понимаю, Ваше Величество, – сказал Томас.

– Не понимает! – со смехом произнес король. Глаза его доброжелательно поблескивали. – Но поймете. Вы увидите, Томас Мор, что я стремлюсь окружить себя лучшими людьми королевства. Вы нравитесь мне. Хоть и выступали против меня… Я такой человек. Вы осмелились выступить против своего короля, но ваш король ценит вас за это.