Лорды Белого Замка - Элизабет Чедвик (Англия) Страница 22

По дороге к двери Уна наклонилась к собаке, обняла ее обеими руками и нежно шепнула своей любимице на ухо прощальные слова на родном языке. Потом, приказав Таре остаться, быстро вышла не оборачиваясь.

Фульк наконец-то позволил себе глубоко вздохнуть – с облегчением и сожалением одновременно – и тут же схватился от боли за ребра. Через мгновение собака неслышно подошла к своему новому хозяину и лизнула ему руку.

– Вот это было у тебя под чепраком. – Усевшись на край кровати, Жан продемонстрировал Фульку осколок стекла от разбитого кубка. Из таких кубков пили только представители знати, сидевшие за почетным столом, поскольку стекло стоило дорого и к тому же легко билось. – Хитро задумано: в ту секунду, как ты опустишься всей тяжестью своего веса на седло, осколок должен был вонзиться в тело чалого, словно острая шпора.

Фульк взял кусок стекла и повертел его в пальцах. На кожу упало пятнышко зеленого света. Зловещий острый зубец окрашивала толстая полоса запекшейся крови с прилипшими серыми волосками. Осколок сам по себе был недостаточно длинным, чтобы убить животное, но его хватило, чтобы оно обезумело от боли, так что не выдержало сердце. Фульк вспомнил хитрый взгляд де Мальфе и довольную ухмылку на лице принца Иоанна. Они, несомненно, сочли это удачной шуткой.

– Я знаю, кого винить, – мрачно произнес он. – Отец был прав. – (Жан вопросительно поднял брови.) – Мне надо было сделать так, чтобы этот ублюдок больше не поднялся.

В сентябре из Англии прибыла галера с письмами, на ней же приехали и посланники короля Генриха. Пророчество Уны сбылось.

– Мы отправляемся в Англию, – сказал Теобальд, одеваясь к обеду у себя в комнате. Час тому назад он вернулся с приватной беседы, имевшей место в покоях Иоанна. – Дорожные сундуки должны быть собраны к рассвету.

Фульк знал, что так и будет. И без предсказаний Уны все было понятно: и по неуклонному потоку дезертирующих наемников, и по недовольным разговорам горожан, которым постоянно недоплачивали за товар.

– Выходит, король Генрих не прислал больше серебра?

Фульк помог Теобальду облачиться в придворную котту из малиновой шерсти, обшитую по краю золотой тесьмой.

Теобальд покачал головой:

– Если серебро и прибыло, то не для Иоанна. Пусть он и любимчик Генриха, которому отец во всем потакает, но всему есть свои пределы. На новое серебро попросту опять купили бы вино, а казна Генриха не бездонна. Подозреваю, Иоанн, приехав домой, сперва получит нагоняй, а потом… Словом, повторится история про блудного сына.

Фульк понимал, что имел в виду Теобальд. После происшествия с шахматной доской принца лишь слегка побранили, не более того.

Теобальд застегнул пояс и проверил, надежно ли пристегнуты ножны.

– В том, что случилось, виноват не только Иоанн, – сказал он, проводя гребнем по своим коротко подрезанным рыжеватым кудрям. – Нельзя ожидать от избалованного юнца, что тот будет выполнять работу взрослого. И тем не менее, – прибавил Уолтер, положив гребень на сундук, – полагаю, что урок все усвоили. – Взяв плащ, он улыбнулся Фульку. – Бьюсь об заклад, что тебе не жалко уезжать, да?

– Вы правы, сэр. Не могу сказать, что мне здесь было слишком плохо. К тому же я многому научился, но… – Фульк слегка покраснел под спокойным взглядом серых глаз лорда. – Но я хочу снова увидеть семью и родной дом.

– Странствовать приятно. – Теобальд перевел взгляд с Фулька на оконный проем, сквозь который проникал тусклый зимний свет. – Но и возвращаться обратно тоже очень приятно.

Они отправились из Уотерфорда с утренним приливом. Резкий ветер гнал корабль к дому, и оба вглядывались в покрытое рябью серое море: Теобальд с тревогой, а Фульк – с покорностью.

Пока последние сундуки еще грузили на корабли, Жан вернулся из очередного набега на кухню с богатым уловом – бараньим пудингом, бутылкой хмельного меда и известием для Фулька: Ги де Шомон, новый муж Уны Фицджеральд, был серьезно ранен на охоте.