Пленница судьбы - Лора Бекитт Страница 22

Наступила весна — дни стояли прозрачные, хотя еще холодные. На бирюзовом небе резко выделялись черные трубы и облезлые стены фабрики. И все же на душе стало веселее. По улицам неслись экипажи, кричали разносчики съестного, тепло и сладко пахло из ресторанов и кофеен, ярко сверкали окна в домах, и над людной улицей разливался звон колоколов. Дамы обновляли туалеты в соответствии с новой модой, и, казалось, весна разбудила не только солнце, но и улыбки.

Мари не спеша брела по улице. Она отпросилась после обеда, сказавшись больной, и взяла у Эжена немного денег, чтобы купить себе обувь: старые туфли совсем развалились. Хотя она была беременна не первый месяц, это было почти незаметно: так сильно она похудела и осунулась.

Отношения с Эженом были натянутыми. Он не представлял, как они смогут растить и содержать ребенка в эту пору.

Эжен понимал свою ошибку: он потянулся к Мари, внезапно блеснувшей на небосклоне его унылой жизни яркой звездой, и не рассчитал. Звезда сгорела, едва достигнув земли, чувства превратились в пепел, и он уже прикидывал, не сбежать ли ему в какой-нибудь портовый город, не наняться ли на корабль под чужим именем и постараться все забыть.

Однажды Мари сказала:

— Давай уедем! Куда угодно, хоть на край света, только подальше от этого места!

— Сначала ты просила увезти тебя с острова, что я и сделал, рискуя собой, а теперь требуешь, чтобы мы уехали из Парижа! Не многого ли ты хочешь? — В голосе Эжена звучало раздражение, а в глазах застыло сумрачное выражение.

В самом деле, там, на острове, в окружении пронзающей взор и сердце природы Мари казалась ему удивительной, яркой, неповторимой. А сейчас он видел перед собой усталую, измученную женщину, и это его злило. Она больше не была ни пылкой, ни чувственной, ни нежной. И он не знал, о чем с ней говорить.

— Помнишь, Эжен, — произнесла Мари неожиданно звонким голосом, — однажды ты сказал, что даже если мое сердце находится на дне самого глубокого океана, ты нырнешь и достанешь его! Скажи, в чем я виновата?

— В том, что появилась на моем пути.

Он больше ничего не добавил, и Мари промолчала, потому что знала: на свете есть человек, которому живется несравненно тяжелее и горше, чем ей. Его звали Кристиан Делорм.

Вернувшись домой, она прилегла и незаметно уснула за своей занавеской, а пробудилась оттого, то чьи-то руки шарили по ее телу. Мари открыла глаза и попыталась вскочить: рядом находился чужой мужчина. Его лицо слабо белело в сумраке. Где же Эжен?! Сегодня был день получки; возможно, он зашел куда-нибудь выпить, как делал иногда. Вот и этот человек явно был навеселе.

— Тише, тише! — прошептал он. — Мне тебя показали, когда ты шла с работы. Сказали, к тебе можно запросто прийти, и это будет стоить не дороже двух франков. Разве нет?

Оцепеневшая от неожиданности и страха Мари хотела закричать, но не успела — внезапно занавеска отдернулась и в образовавшемся проеме появилось лицо Эжена. Его взгляд был острым, как бритва, a губы искривились в изумленной и гневной усмешке.

— А тебе что здесь нужно? — повернулся к нему незнакомец.

— Как это — что?!

— Я пришел первым, так что придется подождать.

— Я не стану ждать, — заявил Эжен и с размаху ударил его.

Мужчина вскочил:

— Ты что? Из-за шлюхи!

Эжен ударил его еще раз. Незнакомец вскочил; завязалась драка. Мари сидела, вжавшись в угол, заломив руки. В ее груди теснился сложный клубок чувств: гнев, возмущение, уязвленная гордость, страх.

Стали возвращаться рабочие. Кто-то попытался разнять дерущихся, кто-то решил бежать за подмогой. Эжен, который был сильнее, отбросил от себя противника, и тот отлетел, ударился об угол стола и… остался лежать, глухо стеная. Из раны на виске медленно сочилась кровь.

Мари напряглась, стараясь сдержать дрожь, и перевела взгляд на Эжена. Внезапно ее пронзила мысль, безжалостная, как удар хлыста. Он защищал не ее, а… себя. Свою гордость, свое уязвленное самолюбие.

Краем глаза Мари заметила Луизу и Франсуазу — они стояли неподалеку. На лице Луизы застыло озабоченное, вопрошающее выражение, а Франсуаза выглядела как всегда: изжелта-бледное морщинистое лицо, темные глаза-буравчики и крепко сжатые губы.

Человек, с которым дрался Эжен, перестал вдруг храпеть и вытянулся. Его лицо разом заострилось и поблекло. Кто-то набросил на него одеяло. Люди стояли вокруг с хмурыми лицами.

Эжен посмотрел на Мари как на чужую, а потом внезапно попятился к выходу. Никто не успел его задержаться он выбежал из помещения, а потом — за ворота фабричного городка.

Вскоре раздались тяжелые шаги и сквозь толпу, словно мрачный вестник несчастья, прошел жандарм.

— Как это случилось? — спросил он, приподняв одеяло и взглянув на убитого.

Поскольку окружающие молчали, Мари решилась заговорить первой:

— Сегодня я ушла с работы пораньше, вернулась сюда и уснула, а этот… человек, которого я совсем не знаю, пришел и начал приставать ко мне. В это время вернулся мой муж…