Застенчивый поклонник - Марта Шредер Страница 22

— Давай пройдемся немножко, — предложил Пит, выходя из ресторана.

— Давай, — согласилась Кейт. Он взял ее под руку и направился в сторону центра. — Спасибо за отличный ужин, — продолжила она. — Было очень вкусно. И все, похоже, тебя знают. Раньше никто не оборачивался мне вслед и не спрашивал шепотом, что за женщина идет под руку с Россиньолем.

— К счастью, на этот раз посетители вели себя не слишком назойливо. К Андре ходит только избранная публика. Раньше он держал ресторан в Монреале, но потом переехал в Нью-Йорк. Мы, изгнанники, любим держаться вместе.

— Ты считаешь себя изгнанником? — Кейт удивило, что такой уверенный человек может чувствовать себя неловко.

— Да. И всегда им был. Отец — француз, мать — из Канады. Я родился в Алжире. Мой отец был журналистом-международником, и мы везде ездили вместе с ним. — Пит повернулся и сказал: — Посмотри на этот фонтан. Люблю гулять по Линкольновскому центру.

Но Кейт не дала ему поменять тему разговора.

— Ты давно живешь с Морисом? — Она бессознательно теснее прильнула к Питу. Ей так хотелось узнать о нем побольше! Тогда Кейт поверила бы, что все происходящее — этот мужчина рядом, неземные чувства, которые охватывают ее, когда он целует ее, — не сказка.

— Видишь ли, мои родители не любили сидеть на одном месте. Сначала мы жили в Алжире, потом во французской части Вьетнама. Отец тогда был военным корреспондентом, а война и детство несовместимы.

— И тогда в роли доброго дядюшки появился Морис, — сказала Кейт, обнимая Пита за талию.

— Нет, — смеясь, ответил он, — сначала моим воспитанием решила заняться тетя. Ты видела ее на приеме? Эжени живет в Париже, в доме, полном вычурной мебели в стиле Людовика XIV, хрупких антикварных ваз и фарфора. — Он ухмыльнулся. — Я не выдержал там и трех месяцев. За это время мне удалось разбить два дорогих бокала, фарфоровую пастушку и посадить на абиссинский ковер чернильное пятно. В общем, тетя отправила меня к Морису.

— А, так тебя с позором прогнали!

— Я люблю тетю, конечно, не хотел доставлять ей неприятности. Поэтому с радостью переехал в Канаду.

Пит взял Кейт за руку. Они медленно шли по центральной улице города, мимо дорогих магазинов антикварной мебели и посуды, о которой Пит только что поведал такую душещипательную историю.

— Тебе, вижу, правится переезжать с места на место, — произнесла Кейт. Она бы ни за что не уехала из теткиного дома. После смерти родителей Кейт отчаянно нуждалась в спокойствии и защищенности. Конечно, обстановка, в которой она выросла, — пузатые кружки и дешевые диваны — разительно отличалась от особняка герцогини Лакомб.

— Мы с Морисом быстро поладили, — продолжал Пит. — Мне только надо было соблюдать нехитрые правила поведения, например, не кататься по дому на роликовых коньках. — Он вдруг остановился, повернулся к Кейт, взял ее лицо в ладони и быстро, жадно поцеловал. — Знаешь, в последний раз я так много говорил о себе очень давно, еще в колледже. — Пит ослепительно улыбнулся ей. У Кейт что-то дрогнуло внутри.

— Итак, ты жил в Канаде, а потом приехал учиться сюда, в Америку? — Ей хотелось продолжить этот нехитрый разговор. Слушая Пита, она забывала о гнетущем превосходстве его богатства.

— Нет. Сначала я учился в частном закрытом пансионе в Швейцарии, — изменившимся голосом сказал он. — Так решили Морис и Эжени.

— А родители? — Какое-то шестое чувство подсказало Кейт, каков будет ответ.